Роман Супер «Одной крови. Читать онлайн книгу «Мы одной крови

Еникеева Диля

Мы одной крови!

Посвящается

Моему любимому мужу, благодаря моральной поддержке которого родилась эта книга.

Кто имеет хорошее войско, найдет и хороших союзников.

Никколо Макиавелли

Алла стояла у вырытой могилы и смотрела, как четверо рабочих спускают на веревках гроб. Сейчас она ничего не чувствовала - ни горя, ни гнева, ни отчаяния. Не было даже ощущения утраты. Ничего. В душе - пустота.

Четыре дня назад она стояла у окна и так же тупо смотрела перед собой, не видя ничего. Вернее, она видела деревья, цветущие кусты роз, чисто-голубое небо, пронзительную синеву бассейна, а чуть вдалеке - море с легкими барашками волн, но все это казалось ей ирреальным, будто природа сама по себе, а она, Алла, сама по себе, вне этой равнодушной и даже враждебной реальности. А накануне Виктор был с нею. Улыбался ей, говорил, что любит её, что скоро они вместе будут встречать Новый год, и потом всегда будут вместе, лежал рядом на шезлонге, запрокинув голову и следя за легкими облаками...

И вот сейчас четверо профессионально равнодушных мужиков с похмельными рожами опускают в могилу гроб с его телом.

И что осталось от его смеха, тепла его рук, его улыбки?.. Воспоминания?..

Глядя на черноту могильной ямы, окруженной комьями промерзшей земли, Алла не могла поверить, что ещё пять дней назад Виктор её обнимал, их тела омывала теплая вода бассейна, а над ними ярко светило солнце. И вообще не могла поверить, что все это было. А было ли? Или это всего лишь сон? Красивая жизнь, красивая сказка, красивая любовь на фоне красивой природы... Все это уже ирреально. А реально то, что сейчас, - черный провал, принявший тело человека, которого она любила, и который уже никогда не улыбнется и не обнимет её.

А жизнь будет продолжаться, будто его и вовсе не было на свете. Люди, которые его знали, помянут, скажут прочувствованные слова, а потом разойдутся по домам, займутся своими делами и вскоре забудут его.

Жизнь продолжается. Уже без Виктора.

"И зачем мы живем?.. - впервые в жизни спросила себя Алла. - Чтобы потом от нас остался всего лишь холмик на кладбище, один из десятков тысяч других таких же холмиков, под которыми лежат люди, которых тоже кто-то любил?.. И которых потом забыли... Значит, мы появились на свет, чтобы есть, пить, разговаривать, смеяться, любить, творить добро или делать подлости, а потом уйти и быть забытыми?.. Забудут и тех, кто творил добро, и тех, кто делал подлости. Тогда зачем жить? Добра от чьего-то существования в этом мире не прибавляется, а грязных дел становится все больше и больше. Чего в этом мире больше - добра или зла?.. Тем, кто верит в загробную жизнь, легче. По крайней мере, легче умирать. Но невыносимо знать, что в какой-то момент все кончится, ты станешь ничем, и даже для близких людей останешься лишь воспоминанием..."

Она обвела взглядом стоящих у могилы людей. Кто из них сохранит теплые воспоминания о Викторе?

Чуть наискосок от неё в инвалидном кресле сидит его вдова Марина, по обе стороны от неё - сыновья, Никита и Юра. Вдова прикладывает платочек к сухим глазам и время от времени закрывает лицо руками, делая вид, что сотрясается в рыданиях. Она и при жизни не испытывала к Виктору теплых чувств, и сейчас вряд ли скорбит об утрате. Сыновья стоят с отрешенным выражением лица и неотрывно смотрят перед собой. О чем думают они? Скорбят об отце? Размышляют, кто его убил? Мысленно подсчитывают, сколько им достанется при дележе наследства?

Вокруг могилы стоят коллеги Виктора из фирмы "Промэкспоцентр". Эти-то точно не скорбят. Некоторые пришли сюда просто из чувства долга. На то, что Виктор Первенцев мертв, им, по большому счету, наплевать. "Хорошо, что там лежу не я", - так думают многие, провожая человека в последний путь. Другие размышляют о бренности жития и задумываются, сколько осталось прожить им самим, и кто будет стоять у их могилы. Меньше всего здесь тех, кто думает, что Виктор слишком рано ушел из жизни, и сожалеет о его смерти. Остальные сотрудники "Промэкспоцентра" в душе тихо радуются, что всесильный руководитель отдела безопасности уже не представляет для них опасности. Немало здесь и незнакомых ей людей, видимо, бывших соратников Виктора по службе в КГБ, пришедших почтить память коллеги. О чем думают они? О том, что любой из них завтра может последовать за ним? О совместных годах работы, о том, что сделал Виктор? Или хотя бы в такие моменты они способны отрешиться от своих профессиональных дум и тоже чувствовать боль утраты?

Рядом с ней, и справа, и слева, и сзади, стоят её друзья. О чем думают они, Алла примерно знала.

Среди присутствующих нет Николая Кузнецова, её любовника. Алла знала, почему, - в определенной мере он виновник гибели Виктора. Но это известно только ей. Остальных его отсутствие удивило - Виктор и Николай, на взгляд непосвященного в их отношения, были приятелями.

Нет и жены Николая. Почему не пришла она? Из солидарности с мужем? И все же могла бы соблюсти приличия - они дружили с Первенцевыми семьями. Неужели, узнав о том, что Николай подал на развод, супруга решила разом оборвать все, что связывает её с ним и его знакомыми?

Алле было наплевать и на жену Николая, и на мотивы её поведения. Сейчас она вспомнила о ней лишь в контексте своих размышлений: ещё недавно та сидела за накрытым в честь дня рождения Виктора столом, произносила поздравительные тосты, пила за его здоровье, а сегодня даже не пришла с ним проститься. Почему?

Николай не рассказал жене о причине гибели Виктора, - он не любитель откровенничать, а тем более с той, которая скоро станет бывшей женой. Или она не хотела видеть её, Аллу? Но ни жена Николая, ни вдова Виктора не знали, что она придет на похороны. Обеим не известно, что Алла была любовницей Виктора, не известно и то, что она до сих пор любовница Николая. Так в чем же дело?

"Господи, что за ерунда лезет в голову!" - встрепенулась Алла, услышав, как первые комья земли с глухим стуком упали на крышку гроба.

Присутствующие один за другим стали бросать по горсти земли и отходили в сторону. Дошла очередь и до нее. Взяв мерзлый ком, Алла подержала его в руке, чтобы согреть теплом своей ладони. Почему-то ей не хотелось, чтобы он ударился о крышку гроба с этим ужасным звуком, который сейчас отдавался в её голове легкой болью. Сделав пару шагов вперед, она непроизвольно заглянула в могилу, будто надеясь увидеть не то, что там должно было быть. Но нет, там было именно то, что и должно было быть, - гроб, слегка накренившийся в небрежно вырытой яме, и редкие комья земли на его крышке.

"Прощай, Витя, - мысленно произнесла Алла, высыпая оттаявшую в её ладони землю. - Я любила тебя, и ты меня любил. Бог простит, если он есть".

Частный детектив Виталий Рылеев давно уже незаметно наблюдал за верной боевой подругой, безмолвно горюя вместе с ней. Но не о Викторе, а потому, что сейчас Алла испытывает чувство утраты. Приехав на кладбище пораньше, Виталий дождался её, желая быть рядом в тяжелую минуту, но она, посмотрев на него пустым взглядом, молча прошла мимо. И он решил оставить её в покое - Алла не нуждается в банальных словах утешения. Не та это женщина. Верная боевая подруга, и этим все сказано.

Виктора Первенцева сыщик знал чуть более полугода, со времен, когда вместе с Аллой расследовал обстоятельства гибели Ольги, бывшей жены Игоря Северина по прозвищу Казанова, друга Аллы и любовника её подруги Ларисы. Виктор не понравился ему с первого взгляда - типичный чекист со стажем, а теперь сборщик компромата, как и любой шеф по безопасности. Но ему пришлось с ним общаться, чтобы получить кое-какую информацию. Потом вместе с Аллой сыщик расследовал гибель Вениамина Ромадина, супруга её подруги Светланы, президента компании "Промэкспоцентр". Они с Виктором стали конкурентами каждый проводил самостоятельное расследование гибели президента компании и не собирался делиться информацией. В то время Виктор Первенцев был любовником Светланы, а когда они расстались, стал любовником Аллы, и друзья были вынуждены мириться с его присутствием.

В настоящий момент Виталий испытывал сложные чувства. С одной стороны - погиб человек, которого любила верная боевая подруга, и о котором сейчас скорбит. С другой стороны - ушел из жизни человек, сделавший немало зла и занимавшийся грязными делами. По большому счету Виктор Евгеньевич Первенцев при жизни слова доброго не стоил. Сыщик знал о нем немало, и это не прибавляло ему симпатии. Но Алла его любила, и Виталий держал свое мнение при себе, зная, что верная боевая подруга умна и проницательна, со временем сама разглядит в нем второе дно.

И вот теперь Виктора нет. Что уж кривить душой! Сыщик не собирался делать вид, что очень горюет по этому поводу. Хоть это и цинично, но для Аллы гибель любовника даже к лучшему. Она считала Виктора настоящим мужчиной. Пусть сохранит свои иллюзии и светлые воспоминания.

Пойдем, напарница, - Виталий взял её под руку, и она покорно пошла рядом, ничего не чувствуя, уже ни о чем не думая, а в голове все ещё звучали глухие удары комьев земли о крышку гроба.

Они шли медленно, и вскоре их нагнали друзья. "Самаритяне", молчаливые и подавленные, шли на пару шагов сзади, а Игорь пристроился слева, взял её под другую руку и предложил:

Подруга, поехали к тебе.

Я хочу побыть одна, Казанова, - тихо ответила Алла.

Не нужно тебе сейчас быть одной, - мягким, но настойчивым тоном произнес он.

Я хочу побыть одна, - повторила она безжизненным голосом.

Игорь с Виталием переглянулись, и оба поняли друг друга без слов.

Ты должна рассказать, что случилось, - твердо произнес Казанова, зная, что сейчас её нельзя оставлять одну, и только общение с друзьями поможет ей выйти из этого отупелого оцепенения.

Верная боевая подруга не из тех женщин, кто плачет, убивается и причитает, но пусть говорит, пусть хоть что-нибудь говорит! А сегодня за весь день это были её первые слова: "Я хочу побыть одна". Может быть, она что-то им расскажет, может быть, придет в неистовство, проклиная убийцу Виктора и грозясь отомстить, может быть, напьется.

Все, что угодно, лишь бы так омертвело не молчала.

Последний раз Казанова и Виталий видели Виктора пять дней назад. В аэропорту Палермо их провожали Лариса с Аллой, потом мужчины втроем летели в самолете, в Москве расстались. На следующий день Игорь улетел в Нью-Йорк, вернулся в Москву два часа назад, и сразу приехал на кладбище.

Лариса рассказала им, как четыре дня назад, узнав о гибели любовника, Алла тоже никого не хотела видеть. Осталась одна в своей комнате, не пролила ни слезинки и несколько часов заунывно выла, как смертельно раненная волчица. А потом Алка, верная боевая подруга, вышла с застывшим лицом и сказала, что уезжает в Москву, чтобы найти и пристрелить мерзавца, убившего Виктора.

Ни сыщик, ни Игорь не знали причины его гибели. Пусть верная боевая подруга все расскажет. Может быть, ей станет легче.

Алка, поедем ко мне, повидаешься с Алешкой, - предложила Лариса, зная, что подруга не откажется повидать любимого крестника, и это поможет ей отвлечься.

В другой раз, - покачала головой та.

Метрах в двадцати за ними Никита, старший сын Виктора, катил инвалидное кресло матери, рядом шел младший, Юрий, а Марина махала рукой, жестом прося остановиться.

Приходите к нам на поминки, - попросила вдова, когда сын докатил её кресло. - Я хочу, чтобы все друзья мужа собрались в его доме и помянули его, - она опять приложила платочек к сухим глазам.

Алла молча смотрела на нее. Эта женщина двенадцать лет притворялась калекой и отравляла жизнь Виктору. И вот теперь она будто бы скорбит о нем.

Зачем Марина зовет её на поминки? Она её раньше никогда не видела. Хочет узнать поближе любовницу покойного мужа? Или хочет продемонстрировать, что тот все же не достался ей, Алле? Или Марина ещё не знает, что Виктор хотел с ней развестись?..

В Италии он в очередной раз сделал ей предложение, и Алла согласилась стать его женой. Они обсуждали будущую жизнь, говорили об их будущих детях, Виктор намеревался как можно скорее покончить с процедурой развода. Неужели он не успел ничего сказать жене?

Но если Марина ничего не знает о ней, то зачем приглашает на поминки? Просто ради того, чтобы соблюсти приличия и пригласить всех, кто пришел на похороны и хотел почтить память покойного?

Пока Алла медлила с ответом, её опередила Лариса:

Да, конечно, мы все придем.

Придем, придем, - нестройным хором поддержали её остальные.

Виталий крепко сжал локоть верной боевой подруги и тоже повторил:

Мы все придем, - сделав акцент на слове "все".

Никита записал адрес и отдал листок Игорю.

Ждем вас всех через час, - сохраняя скорбное выражение лица и держа платочек у лица, сказала вдова.

Молча кивнув им, сын покатил её кресло по аллее.

Некоторое время Алла смотрела им вслед, потом глубоко вдохнула и с ненавистью выдохнула:

Казанова посмотрел на сыщика. "Хоть какие-то эмоции проявила", прочел тот в его взгляде.

Подождав, пока вдова с сыновьями скроется из виду, они молча пошли к выходу. Друзья не хотели заговаривать с Аллой, будто присутствие на поминках - дело уже решенное. Та тоже молчала - то ли согласилась, то ли осталась при своем мнении, но просто не хотела это обсуждать.

На площадке перед воротами кладбища стояло много автомобилей всевозможных марок и несколько автобусов агентства "Ритуал". Вдовы и сотрудников "Промэкспоцентра" не было, видимо, они уже уехали.

Алла достала из сумочки ключи от своего "фольксвагена", но Тамара, ни слова ни говоря, забрала их и сама открыла дверцу, намереваясь сесть на водительское место.

Сдурела, что ли, подруга? - возмутилась хозяйка машины, а друзья обрадовано переглянулись - наконец-то верная боевая подруга говорит в своей привычной манере. - Отдай ключи, за руль своей тачки я никого не пускаю. И вообще, нечего со мной обращаться, будто я вдруг стала недееспособной. Кстати, это относится ко всем присутствующим, - она обвела друзей взглядом исподлобья. - Не утруждайте себя изображением скорби. Мне это и на хрен не облокотилось, а Виктору и подавно.

Чуть поодаль, рядом с темно-синими "Жигулями", стояла молодая женщина в черном платке. Тамара прищурилась, припоминая, кто это, потом всплеснула руками:

Да, я, - кивнула та.

Что ты тут делаешь?

Да вот... Приехала спросить, сколько стоит место на этом кладбище. Валя ведь умерла.

Как - умерла? - растерялась Тамара.

Покончила с собой, - глаза женщины наполнились слезами. Она отвернулась, смахивая их рукой, потом достала из сумки носовой платок и вытерла глаза.

Валька? Не может быть! - ахнула Тамара.

Сама никак не могу поверить... - опять по её лицу побежали слезинки, Зоя всхлипнула, плечи её затряслись, и она в голос разрыдалась.

Тамара быстро подошла к ней, обняла её и стала гладить по спине, пытаясь хоть как-то успокоить.

Не плачь, Зоенька, расскажи, что случилось.

Я не знаю, - ответила та прерывающимся голосом. - Валя ничего мне не говорила. Я вообще ничего не знала, понимаешь? - и она снова зарыдала.

Алла и все её друзья молча стояли возле своих машин, глядя на них, не зная, что делать, как помочь.

Когда это случилось? - Тамара отстранилась, взяла из рук Зои платок и вытерла её слезы.

Позавчера.

А Валя оставила записку? Кому-нибудь позвонила?

Та помотала головой.

А откуда ты узнала?

Мне позвонили из милиции, - Зоя перестала плакать и отвечала тихим голосом, глядя себе под ноги.

Вы теперь не вместе живете?

Нет. Я вышла замуж и переехала к мужу, а Валя осталась в нашей квартире.

А где её муж?

Он от неё ушел.

Кто помогает тебе с похоронами?

Никто. У нас ведь с ней никого нет, - Зоя опять разрыдалась.

Зоечка, погоди, не плачь, - Тамара опять обняла её. - Ну, не плачь, моя родная. Я понимаю, это такое горе, тем более, для тебя. Но ведь Вале ты этим не поможешь.

Если бы я знала... Может быть, смогла бы ей помочь... Я и не подозревала, что ей так плохо...

Валя заболела?

Нет, - помотала та головой. - Я имею ввиду, что она была такой одинокой...

А почему твой муж не приехал сюда?

Мы с ним разошлись три года назад. Я ведь тоже осталась совсем одна. А Василий ушел от Вали три месяца назад. Я бы переехала к ней, но она надеялась, что муж вернется, а я не хотела мешать. Они ещё не разведены. Да, видно, сестра поняла, что надеяться не на что.

Так тебе вообще никто не помогает с похоронами?

Никто. Валя говорила, что у неё есть какие-то знакомые, но я даже не знаю, кто они. Может, они бы помогли, но у меня нет их координат.

А где ты сейчас живешь? В своей квартире или в Валиной?

Пока в квартире мужа.

А Валю куда привезешь?

Не знаю. К себе, наверное.

А её муж знает, что она умерла?

Я ему звонила, а Вася сказал, что уже вычеркнул её из своей жизни, и раз она такая дура... - Зоя замолчала, зажмурившись, потом плечи её затряслись от беззвучных рыданий.

Зоенька, Зоенька, ну, милая моя, ну, не плачь, - успокаивала её Тамара, сама чуть не плача. - Плюнь ты на него, раз Василий такая бесчувственная скотина. Подонок он, больше никто, раз так говорит о Вале. Бог его за это накажет. Ты не одна, я с тобой. Поедем сейчас с нами? - она растерянно посмотрела на друзей, только сейчас осознав, что сказала это зря, - мало радости женщине, потерявшей родную сестру, ехать на чьи-то поминки.

Не могу, Томочка, на меня из-за похорон столько дел навалилось, не знаю, за что и хвататься.

Мне сейчас нужно ехать на поминки, а потом я к тебе приеду. И завтра буду с тобой, и вообще столько, сколько понадобится. Ладно?

Поезжай с ней сейчас, - вмешалась Алла, поняв, насколько этой одинокой женщине, потерявшей сестру, которую даже похоронить, кроме нее, некому, - тяжелее, чем ей самой.

Так и сделаю, - согласилась Тамара и обратилась к Зое. - Давай ключи, я сяду за руль.

Порывшись в сумке, Зоя нашла ключи и отдала их ей. Тамара поочередно открыла обе дверцы машины, помогла ей сесть на право сиденье, а потом подошла к Алле и отдала ключи от её "фольксвагена".

Это сестра моей школьной подруги, - вполголоса пояснила она. - Мы росли в одном дворе, их мать умерла, отец разбился на машине. Потом мы много лет не виделись. И вот...

Томик, может, лучше нам всем поехать с тобой к Зое, а? - спросила Алла. - По крайней мере, ей мы нужны. У меня нет никакого желания сидеть и пить водку за одним столом с этой лживой сучкой Мариной и слушать лицемерные речи других присутствующих. В такой день хочется быть среди нормальных людей, а не среди фарисеев.

Нет, Алла, - покачала головой подруга. - Я думаю, Зое нужно выговориться и выплакаться. А присутствие незнакомых людей будет её стеснять. Да и мне, честно говоря, не по себе. Кто бы мог подумать, что моя подружка Валька... - махнув рукой, она опустила голову и быстро пошла к Зоиной машине.

Проводив взглядом "Жигули", Алла вздохнула.

Уж кому-кому, а тебе-то не грозит остаться одной, - неуклюже попыталась успокоить её Лена.

Ну, спасибо на добром слове, утешила, - криво усмехнулась верная боевая подруга. - Сознание, что у моего гроба будут стоять толпы безутешно рыдающих друзей, сразу согрело мне душу.

Я не то имела ввиду, - растерялась Лена.

Да ладно, не бери в голову, - отмахнулась Алла. - Не надо меня утешать. И это пройдет, - как говорили древние.

Двор и почти весь переулок были забиты автомобилями. Впервые Алла не стремилась показать класс вождения и не обгоняла друзей, потому и приехала последней. Опоздавшим пришлось оставить свои машины поодаль и немного пройти пешком.

Она никогда не бывала в загородном доме Виктора. Подойдя к открытым воротам, без особого интереса оглядела солидный особняк. Шагая по широкой бетонированной аллее, по обеим сторонам которой росли старые яблони, Алла машинально отметила про себя, что строя свои хоромы, Первенцевы каким-то образом умудрились сохранить в целости сад.

Это центральный вход в дом, - негромко пояснила Олеся. Как и остальные "самаритянки", она не раз бывала в доме Виктора, когда они проводили расследование. - А второй вход, в апартаменты хозяина дома, с другой стороны, отсюда его не видно.

Верная боевая подруга молча кивнула. Сейчас эти детали уже не имели ровным счетом никакого значения.

Казанова, Лариса, Виталий и Матвей с остальными "самаритянками" уже ждали их у широкого крыльца, ведущего на застекленную веранду. Сыщик взял её под руку, но она, усмехнулась и отстранилась:

Да брось, напарник! Что вы все обращаетесь со мной, как с тяжелобольной! Я в порядке.

Да вижу я, в каком ты порядке, - пробурчал тот.

Выпью водки и разойдусь, - продемонстрировала Алла знание художественной литературы. И добавила: - Может и в пляс пущусь. А если и не пущусь, то непременно развеселюсь, как и положено на настоящих русских поминках.

Веселись, - согласился он. - Только морду вдове не бей. Не так поймут.

Это уж как получится, - усмехнулась верная боевая подруга, а Виталий встревожено покосился на неё - неужели и в самом деле?..

Ладно, не ссы, напарник. Что я, совсем без тормозов?

Он немного успокоился - раз Алла изъясняется на привычном стебе, значит, понемногу оттаивает.

В большой гостиной уже были приготовлены столы. Какие-то женщины сновали туда-сюда, расставляя тарелки с закусками и прочей снедью. Приглашенные жались вдоль стен, ожидая команды сесть за стол.

Лариса покосилась на подругу, слегка шокированная её цинизмом, но промолчала. Алка все, что угодно, может превратить в балаган и шутить по-черному в любой ситуации. Одергивать её бесполезно. Тогда она, будто назло, будет вести себя как infant terrible1, так что лучше не обращать внимания на её выходки.

Далее действо пошло по типичному сценарию. Все сели за стол, кто-то вставал, что-то проникновенно говорил о покойном, потом все пили и ели, потом вставал следующий и тоже произносил прочувствованную речь, и опять все пили и ели.

Алла томилась, почти не слушая, что говорят о Викторе.

Посмотрев на друзей, верная боевая подруга увидела, что те томятся ничуть не меньше, и тоже рады бы уйти.

Скорей бы все напились и разбрелись, - шепнула она сидящему рядом с ней Виталию. - Тогда можно незаметно слинять. Если это фарисейство продлится ещё хотя бы четверть часа, я не выдержу.

Да многие уже прилично набрались, скоро встанут из-за стола, шепотом ответил он. - Потерпи немного, напарница.

Как думаешь, зачем вдова нас пригласила?

А ей известно о тебе и Викторе?

Да хрен её знает?.. - пожала плечами верная боевая подруга, посмотрев в дальний конец стола, где сидела Марина, а справа и слева её сыновья. Вдова выглядела спокойной и в данный момент внимательно слушала очередной спич в адрес покойного. Понаблюдав за ней некоторое время и так ничего для себя не уяснив, Алла перевела взгляд на сыщика и опять пожала плечами. - Может, он не успел ей ничего сказать.

Тогда Марина могла пригласить нас просто из вежливости, раз мы пришли на похороны.

Может, просветить её, что она сильно ошиблась? - зло сощурилась верная боевая подруга.

Зачем? - удивился Виталий.

Чтоб ей жизнь медом не казалась.

Думаю, ей и так жизнь медом не кажется.

Ошибаешься, напарник, - многозначительно произнесла Алла. - Сдается мне, пришел её звездный час.

Видимо, тебе есть, что рассказать?

Есть, - ответила верная боевая подруга, доставая сигареты и зажигалку.

Никто из присутствующих за столом не курил, и ей хотелось тем самым продемонстрировать, что пора прерваться на перекур. Так и получилось. Как только она закурила, многие тоже полезли за сигаретами, потом покосились на вдову и по одному стали выбираться из-за стола.

Напарники тут же встали и пошли на веранду, за ними потянулись и остальные.

Взяв сыщика под руку, Алла отошла в угол веранды и демонстративно повернулась ко всем спиной, уткнувшись лбом в стекло. Ей не хотелось общаться ни с кем из приглашенных.

Всей командой, думаю, не стоит, - вмешался Виталий. - Давайте посидим втроем. У верной боевой подруги есть новости. А остальные из нашей команды его уже помянули.

Потом расскажу, - ответила верная боевая подруга и невесело усмехнулась. - В тесном дружеском кругу.

Мне тоже, - кивнула Алла.

Давай попрощаемся с вдовой и остальными нашими ребятами и двинем.

Давай, - согласилась она. - Ты скажи нашим ребятам, что мы уезжаем, а я подойду посмотрю в глаза этой сучке, - и первой направилась в дом.

Подойдя к вдове, Алла дождалась, пока та закончит отдавать распоряжения о перемене блюд одной из женщин, обеспечивающих стол, и произнесла вполне нейтральным тоном:

Примите мои соболезнования.

Благодарю, - Марина склонила голову, но не стала прикладывать платочек к глазам.

Нам пора.

Понимаю, - вдова смотрела на неё выжидательно, будто ожидая продолжения.

Передайте сыновьям, чтобы позвонили мне, - неожиданно для себя самой произнесла Алла, хотя ещё минуту назад у неё и в мыслях этого не было. - У меня есть деловое предложение для обоих. Быть может, это их заинтересует.

Достав из сумочки визитку, она протянула её вдове.

Спасибо, - поблагодарила Марина и взглянула на визитку. - Вас зовут Аллой?

"Неужели она и в самом деле про меня ничего не знает?" - удивилась та, а вслух произнесла:

Да, Алла Дмитриевна Королева, генеральный директор фирмы "Прима".

Извините, что я назвала вас Аллой, - вдова немного смутилась. Получилось невольно, ведь я намного старше вас.

Неважно. Можно и Аллой.

А вы зовите меня Мариной, - она протянула руку, и верная боевая подруга машинально пожала её, ещё больше удивившись. Во-первых, потому, что не привыкла пожимать руку женщине, к тому же, вдове своего любовника, а во-вторых, потому, что Марина, судя по всему, и в самом деле о ней ничего не знает. Кем же она её считает? Сотрудницей "Промэкспоцентра"? Но зачем же отдельное приглашение? Те и так явились на поминки почти в полном составе. Или их она пригласила раньше? - Приезжайте ко мне, если у вас будет время, - продолжала вдова. - Мне и раньше здесь было очень одиноко, а теперь и подавно... - все-таки она не смогла удержаться от желания играть прежнюю роль и поднесла платочек к глазам, сделав вид, будто старается подавить рыдания. Потом посмотрела на собеседницу, вполне достоверно изобразив тоскливый взгляд.

"Да уж, артистка ещё та...", - мысленно усмехнулась Алла.

Марина и в самом деле раньше была актрисой. И на похоронах, и сейчас не выходила из образа, играя роль вдовы, которая скорбит о муже, но из последних сил старается не показать своего горя, держаться с достоинством и сдерживать свои чувства, обозначив их лишь горькой складкой у рта и печалью в глазах.

Приеду, - пообещала верная боевая подруга, мысленно усмехаясь и думая при этом: "На хрен ты мне нужна? Хочешь и передо мной играть спектакль одного актера?"

С облегчением попрощавшись с вдовой, она дождалась, когда Виталий и Казанова тоже произнесут положенные соболезнования, выслушают приглашение приезжать запросто и наконец попрощаются.

Ну, и притвора! - в сердцах сказала Алла, когда все трое вышли в переулок.

Ты думаешь, вдова притворяется? - удивился Игорь.

Не думаю, а знаю, - уверенно заявила верная боевая подруга. - Более лживой сучки ещё свет не видывал.

Тамара в это время сидела на кухне Зои и, наплакавшись вместе с ней, теперь утешала ее:

Что ж делать, Зоенька, не всегда мужчины ведут себя порядочно. Я вот, к слову, тоже сейчас одна.

Развелась?

Да, уже давно.

А что так?

Да пить он начал. Сама понимаешь, какая жизнь с алкоголиком... А у меня сын растет. Вот я и подумала - зачем ему брать пример с Гриши?.. Чем такой отец, лучше никакого. Трудно было поначалу одной с сыном. Еле перебивались. Теперь-то у меня хорошая работа, интересная. К тому же среди друзей, все в нашей фирмы - наши сокурсники. И платят хорошо. Копейки, как раньше, не считаю, кое-что купила и в дом, и себе, и сыну. На жизнь хватает. Может, перейдешь к нам?

Спасибо, Томочка. Но работой я довольна, зарабатываю прилично. Одно плохо - коллектив женский. Вредничают, сплетничают, подсиживают друг друга. Может, я бы другого мужчину нашла, чтобы поскорее забыть своего мужа, да не из кого - или женаты, или слишком молоды, или беспутные шалопаи и бабники. Просто переспать мне не интересно.

Понимаю, - посочувствовала Тамара. - Тут я ничем тебе помочь не могу, у нас работают одни женщины, а наш руководитель, Мотвей Лопаткин, старый холостяк. Со студенческих лет влюблен в Аллу, другие женщины для него не существуют. Ты видела её, она стояла возле красной машины, когда ты меня окликнула. Высокая такая, очень красивая.

Вначале я обратила внимание на неё - яркая женщина, - а потом уже тебя заметила.

Это Алла организовала нашу фирму "Самаритянин". Она обеспечивает нас заказами и помогает заработать.

А сама она с вами работает?

А ты кого сегодня хоронила?

Аллиного жениха. Его застрелили.

Ужас какой! - всплеснула руками Зоя. - А ты говоришь - у вас хорошая фирма! Что ж хорошего, когда убивают?

Виктор в другой фирме работал. А мы расследовали, кто его убил.

Ты - расследовала? - удивилась Зоя.

И я в том числе, - гордо подтвердила Тамара. - И другие наши девочки тоже. А руководила всем Алла.

Так ты теперь частный детектив?

Вроде того. Правда, мы ещё только учимся, но уже несколько дел расследовали. Так что, если надумаешь, переходи к нам. У нас интересно, коллектив дружный, хоть и женский. Свар и бабьих склок нет. Наши девочки совсем без бабства. Да и Алла никогда такого не допустит. У нее, если она узнает, что кто-то склочничает или сплетничает, разговор короткий, - так отматерит, что мало не покажется, закаешься впредь.

Спасибо, Томусик. Если уж станет совсем невмоготу среди нашего бабья, может, перейду к вам. Только я ничего не умею по вашей части.

Научим, - заверила Тамара. - Мы тоже ничего не умели. Алла нас учит, раньше она сама многие дела расследовала.

А зачем ей это нужно, раз у неё своя фирма?

Я её не спрашивала, но думаю, она просто хотела помочь друзьям. Алла ещё с юности всех защищала, характер у неё такой, бойцовский. Мы зовем её верной боевой подругой. Хоть и ругается похуже некоторых мужиков, а своих в обиду никогда не даст. И не продаст, и не подставит. С ней легко. Это сейчас она потерянная и печальная, а вообще-то Алла очень веселая. Хохмит, шуточки отпускает, любого может рассмешить. Ей все нипочем. Поговоришь с ней, и на душе легче.

А вы нашли, кто убил её жениха?

Пока нет. Всего четыре дня расследуем, а сегодня день пропал из-за похорон.

Думаешь, найдете?

Найдем, - уверенно заявила Тамара.

Томусь, ты завтра поможешь мне забрать Валю из морга?

Обязательно. Приду с утра и наших "самаритянок" с собой возьму, они тоже помогут. С похоронами дел много, по себе знаю, недавно маму схоронила.

Многих-то не приводи, - предупредила Зоя. - Не отвлекай их от дела, пусть ищут того, кто убил Аллиного жениха.

Ладно, я с ней посоветуюсь, кто из девочек сейчас не занят в расследовании.

А я поищу Валину записную книжку. Там наверняка есть телефоны её знакомых. Я-то их ни разу не видела. Их тоже приглашу. Если и не помогут, то пусть хоть на похороны придут...

Зоя опять всхлипнула, и Тамара решила её отвлечь.

А давай сейчас вместе съездим на Валину квартиру и вместе поищем её записную книжку.

Ей не хотелось ещё раз напоминать Зое про погибшую сестру, но она боялась, что если та поедет одна, то в пустой квартире на неё опять нахлынут воспоминания и тягостные мысли. Вдвоем ей все же будет легче перебирать вещи сестры.

Давай, - согласилась Зоя.

В душе все ещё была пустота. Хотя Алла говорила и вела себя уже в своей привычной манере, но больше по инерции.

В первый момент, когда Светлана позвонила и сообщила, что Виктор убит, Алла не могла в это поверить, как и любой человек, на которого внезапно обрушилась страшная весть. "Этого не может быть, - бормотала она. - Этого просто не может быть... Ведь ещё вчера мы были вместе...". Потом она сидела в тупом оцепенении, пытаясь переварить новость. Потом стояла у окна и опять твердила себе, что это неправда, что Света что-то перепутала, и с Виктором ничего не случилось. Потом внезапно пришло осознание: его больше нет. Не рядом с ней, а вообще в этом мире. На неё сразу навалились тоска и отчаяние. "Я хочу быть с ним, я хочу его видеть, - беззвучно шептала Алла. - Это несправедливо, ведь я наконец-то нашла настоящего мужчину, которого смогла полюбить". Тогда она не думала, кто его убил и за что. А потом пришла злость, и Аллу будто подбросило. Она быстро переоделась в дорожный костюм и решила немедленно лететь в Москву. Найти убийцу и наказать его. "Отнял чужую жизнь - отдай свою" - таким был её девиз.

И вот теперь, когда все закончилось, Алла ощущала опустошенность. Виктора больше нет, её второй любовник причастен к его гибели, и хотя позавчера она решила, что они с Николаем прекрасная пара, но такова была её реакция на тот момент. А сейчас, после похорон любимого человека, Алла не могла понять себя и решить, что делать дальше.

Эти дни после возвращения из Италии у неё совершенно не было времени на анализ своего состояния и воспоминания - встречалась со многими людьми, давала задания "самаритянам", анализировала вместе с ними результаты их сыщицких изысканий, строила план расследования.

А когда узнала правду, у неё появилось ощущение, будто она мчалась-мчалась во весь опор и вдруг натолкнулась на невидимую стену. И рухнула в пустоту.

Вчера Алла впервые провела целый день дома. Одна, в полном бездействии. Позавчерашнюю ночь она была с Николаем, а утром он ушел на работу. После его ухода Алла вдруг почувствовала, что ей не хочется работать, не хочется видеть людей, разговаривать с ними, заниматься делами. Ничего не хочется. Она бродила по квартире, пыталась читать, чтобы отвлечься, но лишь тупо пялилась в страницу, не воспринимая черных букв на белом фоне. Пробовала посмотреть какой-нибудь фильм. Ставила и крутые боевики, и психологические детективы, и комедии, но все фильмы казались ей скучными, сюжеты - надуманными, и она с раздражением вытаскивала видеокассету и заменяла её следующей. Потом отказалась от этого бесполезного занятия. Включила магнитофон, сидела в кресле с бокалом коньяка и бездумно слушала музыку. Но даже любимая "Гусарская рулетка", против обыкновения, не подняла ей настроения. "Вся жизнь - игра, - с усмешкой процитировала она самой себе. - Вся моя жизнь - игра. То игра со смертью, то с самой собой, то для кого-то". Вспомнила слова своего психиатра Лидии Петровны: "Вы постоянно носите маску, Алла и играете роль бесшабашной бой-бабы. Она вам не к лицу, это всего лишь бравада, игра на публику". И Алла поняла - и в самом деле, многое, что она делала в последние годы, всего лишь игра.

Зачем она играла?..

Впервые оставшись надолго наедине с собой, Алла посмотрела на себя будто со стороны и увидела тридцатишестилетнюю женщину, всю жизнь игравшую разные роли и уставшую от этого. Любимую мужчинами и при этом одинокую.

Что уж теперь-то притворяться перед собой! - и в самом деле, одинокую.

Множество мужчин, которые за ней увивались, и даже те многие, с которыми она спала, ничуть не затронули её душу. Она их просто-напросто использовала. Равно, как и они использовали её, - как темпераментную, сексуально раскованную любовницу, как яркую, экстравагантную женщину, как остроумную и порой циничную собеседницу, с которой не соскучишься.

И вот, после многих лет, когда через её постель прошла череда ничего не значащих в её жизни партнеров, она встретила человека, которого смогла полюбить. И что самое печальное - любит до сих пор.

Любят не только хороших, любят всяких, даже мерзавцев. Для женщин определенного психологического склада в мерзавцах есть особая притягательность. Алла не относила себя к такому типажу женщин, но - как знать?..

Как оказалось, она мало знала об этой даме по имени Алла. Лидия Петровна на многое открыла ей глаза. Но может быть, что-то ускользнуло даже от любимого психиатра? Может быть, у неё тоже есть задатки психологии жертвы? Но Алла этого не осознавала и бессознательно боролась сама с собой, не позволяя себе привязываться к мужчинам и выбирая неподходящих партнеров - лишь для секса, - но не пускала их к себе в душу.

Она полюбила Виктора, хотя подсознательно чувствовала, - он не совсем тот, за кого себя выдает. Интуитивно чувствовала, но гнала от себя эти мысли. Закрыла какую-то шторку в своем сознании, не позволяя себе анализировать ни любовника, ни свое отношение к нему. Порой, узнав что-то, гневно вскидывалась, обрушиваясь на него со всей присущей ей экспрессией, злилась, обзывала его "гэбистом" и "шпионом". Потом, выслушав его, остывала и опять улыбалась.

Обманывала себя?..

Разумеется. Как и все любящие женщины, Алла обманывалась, не видя того, чего не хотела видеть, и идеализируя любимого.

Ни ум, ни прежний опыт ничего не значат, когда женщина любит. И что самое удивительное, - мало значит даже личность любимого. Ей хочется, чтобы он был таким, каким она его воспринимает, каким придумала, и женщина видит то, что согласуется с её представлениями о нем, и отбрасывает то, что им противоречит.

И даже узнав, что её любимый - законченный мерзавец, женщина не способна разлюбить. Может разочароваться, возненавидеть его и даже презирать. Но не может сознательно заставить себя разлюбить.

Недаром говорят, что любовь и ненависть зачастую идут рука об руку. "Ненавижу!" - яростно говорит женщина мужчине, но уже через минуту готова пасть в его объятия, все забыть и все простить. До следующего раза, когда ненависть и презрение вспыхнут с новой силой, и опять она повторит те же слова. Порой, чем больше женщина ненавидит мужчину, тем больше привязывается к нему. Сильные эмоции, даже отрицательные, рождают другие сильные эмоции. И так, ненавидя и любя, она может мучиться долго, не в силах разорвать этот порочный круг и страдая от собственного бессилия.

Пресные мужчины, у которых все по правилам, с ними все заранее предсказуемо и в чем-то даже обыденно, - сама Алла называла такие отношения "сю-сю в розовой глазури", - не могут вызвать сильных ответных чувств. По крайней мере, у такой женщины, как она, которую многие называли тигрицей, не только из-за её сексуального темперамента, но и из-за характера.

А такой сильный мужчина, как Виктор, как раз ей под стать. Проницательный, с прекрасной интуицией, хороший психолог, любовник будто читал её мысли, и с ним нужно было постоянно держать ухо востро. Их любовь - поединок двух сильных натур, постоянное перетягивание каната, - кто кого?

Он и она - как лед и пламя. Он - внешне холодноватый, сдержанный, замкнутый. Она - экспрессивная, эмоциональная, взрывная, все у неё на большом накале. Противоположности притягиваются, не так ли? Вот и её влекло к нему именно то, что Виктор так не похож на нее.

Со свойственной ей властностью, Алла пыталась подчинить его себе, так она поступала со всеми, и никто не мог ей противостоять, - характером верная боевая подруга сильнее многих сильных мужчин, - и Виктор подыгрывал ей. Но - лишь подыгрывал. Делал вид, что подчиняется, выполнял её капризы, соглашался с ней. Но в мелочах. А в целом оставался таким же закрытым и недоступным, как всегда. А она из всех сил раскачивала и его, и себя эмоционально, пытаясь пробиться сквозь его защитную броню. И чем больше выплескивала на него экспрессивных эмоций, тем больше увязала сама.

И вот наконец Алла осознала, что любит его, а не просто играет в привычную ей игру с мужчиной.

Да, Виктор не такой, как другие, да, ей претят многие черты его характера и многие его дела. Да, да, да! Но что поделать - вот такого мужчину она полюбила. И может быть, полюбила именно потому, что он не сдался под её неукротимым натиском, не пожелал полностью играть по её правилам, а играл по своим.

И даже узнав, что он мерзавец, она сейчас не в силах приказать себе: "Я должна его разлюбить!"

Как можно заставить себя разлюбить?! Логические доводы тут не помогают. Чувства разуму не подвластны. По крайней мере, у женщины. И даже у такой, как Алла Дмитриевна Королева, сильной женщины с мужским характером и логическим складом ума.

А если женщина способна укротить свои чувства с помощью разума, - то значит, это не женщина, или это не настоящее чувство.

Алла не только потеряла Виктора, но и потеряла себя.

И что теперь делать? Играть привычную роль? Эта роль ей самой уже кажется фальшивой. Тем не менее, час назад Алла опять прибегла к привычной дурашливой манере и будет использовать ерничанье и впредь, чтобы никто не догадался, как она изменилась, ощущая себя потерянной и незащищенной, будто с неё сдернули маску.

На самом деле этого пока никто, кроме неё самой, не осознает. Выразительные взгляды друзей не остались ею незамеченными, и Алла мысленно усмехалась, понимая, что они говорят друг другу своими взглядами, радуясь, что верная боевая подруга уже понемногу оттаивает и опять ведет себя в свойственной ей цинично-ернической манере.

Ей придется носить эту маску и впредь.

Скрытная Алла никого не пускала себе в душу, ограждая свою личную жизнь и собственные переживания, придерживаясь одного из провозглашенных ею принципов: "Свой голый зад нельзя показывать никому". А уж своей слабости и растерянности Алла тем более не желала никому демонстрировать.

Любить покойного? Носить горестную маску печали не в её характере. Хотя есть и печаль, и ощущение утраты, и никуда от этого не деться. Но этого она никому не покажет. Да, потеряла любимого, и сейчас уже неважно, каким он был. Уже ничего не изменишь, не исправишь.

Любить свои воспоминания, призрак ушедшего из жизни любовника? Слабое утешение и неравноценная замена для нее, человека действия, архитектора собственной судьбы, женщины, привыкшей к активной жизни.

Утешиться с другим мужчиной? В общем-то, самый оптимальный вариант. Но её второй любовник Николай, с которым Алла позавчера провела бурную ночь, не заполнил пустоты в душе. Она его не любит, хотя в постели с ним хорошо. Да и подспудно давило то, что он причастен к смерти Виктора. Пусть Николай ни в чем не виноват, пусть он все сделал правильно, - быть может, она бы и сама так же поступила, окажись на его месте, - но что есть, - то есть: именно Николай повинен в том, что любимого сейчас нет рядом с ней. И уже не будет никогда. Ей трудно об этом забыть. И трудно его простить.

Завести нового любовника? С этим проблем нет. Можно и не одного. Но что это даст? Временное расслабление, но в душе по-прежнему будет пустота.

Самое удивительное - за всю свою жизнь Алла любила лишь двоих мужчин, и оба её предали. Первый, её бывший жених Саша, предал её восемнадцать лет назад. И вот спустя многие годы её предал Виктор - второй мужчина, которого она полюбила.

Все остальные, ничего не значащие в её жизни мужчины, приходили и уходили, и ни один из них не доставил ей огорчений. Когда они ей надоедали, Алла их бросала, вот и все. Или оставляла в качестве приятелей, используя, если возникала необходимость.

И только двое любимых ею мужчин причинили ей такую боль, по сравнению с которой все зло, которое она сама причинила брошенным ею мужчинам, не шло ни в какое сравнение.

"Может быть, это закономерно? - подумала Алла, сворачивая во двор своего дома и притормаживая у подъезда. - Мужчина, который тебе безразличен, не способен ранить, потому что ты сильнее его, - тем, что не любишь, - а сделать больно может только любимый, перед которым ты беззащитна".

И когда эта очевидная мысль пришла ей в голову, Алла сразу успокоилась.

"Пусть так, - решила она. - Больше никто никогда меня не ранит. Я никого никогда не полюблю, а значит, не дам слабину. Отставим прошлое в прошлом. Отряхнем прах с ног своих".

Тамара опять вела машину, боясь доверить руль Зое. Доехали быстро сестры жили в получасе езды друг от друга, что по московским понятиям считается рядом.

Въехав в свой старый двор, с которым были связаны воспоминания детства, Тамара зажмурилась. Как они тогда были веселы и беспечны... Как хотели поскорее стать взрослыми... Как мечтали - кем станут, что сделают великого и полезного... Тогда казалось, что вся жизнь впереди. И каждый верил, что его ожидает светлое будущее. Девочки верили, что встретят свою большую любовь.

И где они сейчас, веселые дворовые друзья?.. Всех разметала жизнь. Вышли замуж, женились, разъехались. Первые годы слали друг другу открытки на праздники, потом завертелись среди новых друзей. И забыли старых. Даже и не вспомнить, когда созванивались в последний раз.

А Валя была одинока. С детства замкнутая, стеснительная, неразговорчивая. Из всей дворовой компании выбрала единственной наперсницей её, Тамару, и поверяла ей свои девичьи секреты. Они частенько сидели в её комнате, укрывшись одним одеялом, и рассказывали друг другу о себе, своих самых сокровенных мечтах, о том, каким видят будущее. И вот этой стеснительной, угловатой девочки больше нет. А она так верила, что будет счастлива!

Тамара сглотнула комок и отвернулась, чтобы Зоя не увидела её слез.

Зоя младше сестры на три года Когда умерла мама, старшая сестра заменила ей мать. А потом погиб их отец. Зое тогда было семнадцать, Вале двадцать. Одно время с сестрами жила тетка по линии матери, потом Валя достигла совершеннолетия, и тетя вернулась в Чернигов, откуда приехала, чтобы помочь племянницам. С тех пор сестры жили одни. Потом Тамара вышла замуж и уехала из этого двора. Их отношения потихоньку сошли на нет.

Почему Валя ей не позвонила? Почему не рассказала, как ей тяжело, как одиноко?..

"Ах да, мы же после развода разменяли квартиру и разъехались, потом у меня пару лет не было телефона, - вспомнила Тамара. - Но ведь Валя могла бы узнать мой адрес в Мосгорсправке и приехать или хотя бы написать. А сама-то почему ей не позвонила? - мысленно упрекнула она себя. - Может быть, Валя осталась бы жива, если бы в трудную минуту я её поддержала... Вот так люди и уходят из жизни, потому что им не на кого опереться, а сил справиться с бедой нет. И в этом немалая вина оставшихся. Ведь Валя не чужой мне человек, а близкая подруга. И вот я случайно узнаю, что она покончила с собой. А если бы мы сегодня не встретились с Зоей, то я бы ничего и не узнала...".

Они вошли в подъезд и поднялись на четвертый этаж. Квартира, оставшаяся сестрам после смерти родителей, была довольно большой, трехкомнатной, с прихожей-холлом почти в двадцать метров и пятнадцатиметровой кухней, потолками в три с половиной метра и дубовым паркетом. Точно такая же когда-то была у родителей Тамары. Когда она вышла замуж, они её разменяли, отдав дочери однокомнатную, а сами вместе с её младшим братом Лешей жили в двухкомнатной. Теперь там живет её брат с семьей.

• Мне просто всегда везло с девочками. С моей мамой, которая была когда-то девочкой. С моими учителями в школе и университете, которые тоже когда-то были девочками. И с моей женой, которая была вполне себе девочкой, когда мы познакомились.

• Это же было довольно давно?

• Да. Я учился в школе, собирался поступать на журфак и ходил на курсы для абитуриентов, которые вела одна студентка журфака. Юля была подругой этой студентки и случайно зашла на занятие, когда там находился я. Так мы познакомились. Дальше я отбил ее у жениха, с которым они должны были вот-вот пожениться. Дальше сам стал женихом, потом мужем, потом папой нашего ребенка. Вот так.

• Вы молоды, счастливы, у вас недавно родился ребенок. Вы ждете от жизни чего угодно, но только не этого. И вдруг на вас обрушивается этот страшный диагноз - рак. Помнишь, что с тобой было?

• Я очень испугался. Я стал представлять себе похороны, кладбище. Стал представлять, как буду воспитывать ребенка один и при этом работать. Конечно, в такой ситуации нужно срочно звонить человеку, который может подсказать, что делать. В моем случае это была Катя Гордеева (журналист, автор документальных фильмов и книг «Победить рак». - Прим. ред.), которая на раке съела собаку. Мы поговорили, Катя меня быстро привела в чувство. И это помогло. Ты нервничаешь, волнуешься, боишься всего. И страхи отвлекают тебя от того, на чем ты действительно должен сосредоточиться. И ты должен понять, что вся твоя дальнейшая жизнь будет малоприятной работой, которая вытянет из тебя очень много сил. Тебе нужно будет постоянно себя успокаивать.

• Страх. В России, кажется, для всех это синоним рака. Я как-то шла по центру Берлина, и мне навстречу бежали марафон люди, на них были веселые майки - «Победим рак». Они улыбались. А я увидела их и тут же машинально отвернулась в другую сторону. Нет-нет, мне, конечно же, не страшно, просто дом на той стороне очень красивый. Возникает ощущение, что спрятаться - это универсальный рефлекс.

• Это очень большая проблема. Папа моей жены - глубоко больной человек. На его глазах заболела, а потом вылечилась его дочь. Но я не знаю, что должно произойти, чтобы он зашел в больницу и обратился к врачу. Неважно, из-за пустяка или из-за серьезной проблемы. Как это объяснить рационально, я не знаю. Но таких примеров очень много. А смысл должен быть прямо противоположный: стало страшно - беги к врачу. Наверное, задача людей, у которых есть ресурсы, как-то это пропагандировать. Я писал эту книгу и думал, что потом, возможно, ее можно будет воспринимать как инструкцию. Когда у тебя случается такая беда, ты совершенно не знаешь, о чем думать, за что хвататься и куда бежать. Очень просто сойти с ума. Мне хотелось написать об этом. Способна ли моя книга, книга Кати Гордеевой или какая-то другая книга что-то изменить системно? Не думаю. Но если даже несколько тысяч человек посмотрят на проблему иначе, это уже будет большой успех.

Фотография: Анна Шмитько

• Когда я смотрела на своих знакомых, у которых заболевали раком муж или жена, мне иногда казалось, что заболевшие держатся лучше своих родных. Это так?

• Да, это правда. Первое, что хочется сделать, - это раскиснуть, закрыться от всего и убежать от проблемы. Но тогда совсем конец. Тогда ничего точно не получится. Я видел, как Юля лежала под капельницами, которые выжигали ее изнутри, выворачивали наизнанку. И за эти шесть адских курсов химиотерапии она пожаловалась и дала волю эмоциям полтора или два раза. Я делал это гораздо чаще.

• Почему вы решили остаться лечиться в России, а не поехали за границу?

• Мы попали к врачу, которого нам посоветовала Катя Гордеева, и он нам очень доступно объяснил, что есть виды рака, которые одинаково лечатся во всем мире. По общепринятым стандартам. Лимфома - как раз один из них. Так что в поездке за границу не было особенного смысла.

• Так вы попали в больницу на Каширском шоссе?

• Да. Если есть ад на земле, то это «Каширка». Хотя у меня очень двойственное отношение к этому месту. С одной стороны, я его ненавижу. Каждый раз, когда я проезжаю мимо этого здания, я закрываю глаза. Я вспоминаю кошмарные картины: зеленых, полуживых людей, которые ходят по коридорам в полуприсяде. Ты хочешь вызвать медсестру, которая должна сменить пакет с химией, нажимаешь кнопку вызова один раз, второй раз, третий. И ничего не происходит. Может пройти 40 минут, прежде чем к тебе кто-то подойдет. Но, опять же, в нашем случае это была лимфома - вид рака, который лечится по международному протоколу. Поэтому мы понимали, что, несмотря на утюги и облезлые стены, это будет химия, которая приехала из Германии. Это будут формулы, придуманные лучшим мировым сообществом онкологов. Эта мысль, конечно, очень грела. В конце концов, благодаря этому месту жив мой самый близкий и любимый человек.

• В эту больницу сложно попасть?

• В отделении на двадцатом этаже, где Юля лежала полгода, не было ни одного человека, который попал бы туда без блата. Ни одного случайного человека. Всегда был какой-то важный звонок.

• Ты в книге описываешь, как Юля для многих больных заменила психолога, стала помогать больным сама.

• Да, она ходила по этажу и сначала сама стучалась в двери, потом к ней начали выстраиваться очереди. Она давала людям самые разные советы. Например, как блевать не двадцать четыре часа в сутки, а хотя бы семь. Ведь у врачей есть план лечения. И в этот план вписано определенное лекарство. Например, противорвотное. Оно может тебе подойти, а может не подойти. Но никто не вдается в детали, тебе просто капают его - и все. А дальше уж как повезет. А Юля знала, что есть масса противорвотных препаратов - и те, которые капают на Каширке, скорее всего, так себе. Нужно спуститься в аптеку на первый этаж и купить то, что действительно поможет. Помогать людям там - это особый способ досуга. Можно просто лежать и умирать. Книжки особо не почитаешь: слишком сильно крутит, интернета нет, фильмы смотреть тоже не получается. И выходит, что общение с людьми - это компромиссный вариант.

Фотография: Анна Шмитько

• Ваш сын когда-нибудь был в этой больнице?

• Нет, конечно. Я видел там детей, но, мне кажется, им совершенно нечего там делать. Лука был совсем маленький, и объяснять ему про онкологию было, наверное, бессмысленно. Он понимал, что мама болеет. В какой-то момент мама стала лысой. Но мы сделали так, чтобы для Луки это стало чем-то вроде прикола: ой, мама лысая. Мама заболела, но потом мама выздоровела.

• Сложно было остаться с сыном вдвоем?

• Юлино лечение выпало на летние месяцы, поэтому Лука большую часть времени проводил на даче с бабушками и дедушками. В этом смысле нам повезло. Но у меня на самом деле уже был опыт тесного общения с собственным ребенком без мамы. За некоторое время до этого у Юлиной мамы тоже обнаружили рак, но другой. Такие вот мы везучие. Юля заменила ей сиделку, а я был с Лукой. Так что я привык. Самое сложное - это вести себя с ребенком так, как будто не происходит ничего страшного. Одной половинкой мозга ты должен думать про мороженое, детскую площадку, веселье и мультики. А другой - что мама этого мальчика сейчас в страшной беде. Конечно, это непростая штука. Но она расставляет многие вещи по местам. Ты пересматриваешь приоритеты в жизни. После того как Юля заболела, мы с ней не ругались вообще ни разу. То есть вообще ни разу. И именно Лука оказался для нас главной силой. Мы поняли, что нам очень хочется оказаться на его свадьбе вдвоем. Нам очень хочется отмазывать его от армии. Нам очень хочется показывать ему фильмы, которые мы любим. И книжки советовать, которые нам нравятся.

• Меня потрясло, что первые два врача, к которым вы обратились, на протяжении долгого времени продолжали убеждать вас, что это просто простуда.

• Такое встречается сплошь и рядом, к сожалению. Это традиция отечественной медицины - самое страшное оставляем на потом. Время уходит, а мы все исключаем маленькое и незначительное. Хорошие врачи это понимают. Хорошие врачи тоже грустят о том, что все так.

• Что было самым сложным в этом лечении?

• Все самое сложное чисто физиологически началось через год после лечения. Лучевая терапия - это маленький Чернобыль для человека. Проходит время, и тебя вдруг начинают догонять какие-то побочные эффекты, о которых тебя даже не предупреждали. Сыпется щитовидная железа, ты перестаешь контролировать свой вес, не ешь ничего и все равно толстеешь. Или вдруг ночью просыпаешься с сердцебиением, которого в принципе не может быть у человека. Это очень страшно. Ведь ты думал, что вылечился. Началась новая жизнь. Все самое страшное уже позади. И вдруг этот пульс, как у лошади. Лечение рака - это еще и реабилитация, которой в России никто не занимается.
  
  Мы тебе вылечили опухоль. До свидания. Живи. Но как ты будешь жить - это, в принципе, твоя проблема.
  

Фотография: Анна Шмитько

• Мне кажется, еще одна очень сложная вещь - это побороть страх того, что болезнь вернется снова.

• Это вообще отдельная история. После лечения ты начинаешь жить от обследования к обследованию. Естественно, чем ближе момент очередного обследования, тем больше симптомов рецидива ты обнаруживаешь. Вот Юля начала кашлять или с ней случилось что-то нехорошее - все, конец. Это точно рецидив. Но либо ты справляешься с этим страхом и заменяешь его более продуктивными мыслями, либо просто ложишься и умираешь вместе со своим родственником. Бухаешь, теряешь моральный облик и превращаешься в животное. Но от этого будет только хуже всем.

• Когда ты решил написать эту книгу, ты советовался с Юлей?

• Я ей задал всего один вопрос: «Ты не против, если я напишу историю твоей болезни так, как есть?» Честно, не скрывая какие-то физиологические подробности. И Юля попыталась вспомнить, сколько книг о раке она нашла после того, как заболела. Вспомнила две хорошие книги и сказала: «Две хорошие книги на такую большую страну - это очень мало. Давай напишем третью». Потому что такие книги на самом деле очень помогают. Я даже толком не могу сформулировать почему. Когда Юля лежала на Каширке, ее настольной книгой была книга Кати Гордеевой «Победить рак». Она читала ее, как Библию. Честно рассказанные истории людей, которые победили или не победили рак, как-то жутко вдохновляют.

• Есть много историй о том, как люди, у которых тяжело заболевали муж или жена, не выдерживали и уходили. Я не знаю, миф это или нет.

• Мне писало довольно много несчастных женщин в фейсбуке: как круто, что вы рядом, а наши мужья - свиньи - нас бросили. С одной стороны, это очень просто понять. Потому что самый простой способ избавиться от страха - это уйти. А с другой - я не понимаю, как жить после этого? Тебе же нужно будет потом как-то объясниться перед новой женщиной или перед ребенком. А объяснения никакого нет, кроме того, что ты - мудак.

• Тебе важно было описать не только болезнь, но и любовь.

• Потому что рак - это не конец. Это не смерть, это часть жизни. Иногда. И для того чтобы это описать, нужно описать жизнь. Нашу жизнь этот эпизод если и не перевернул, то всколыхнул очень сильно.

• Если смотреть на тот путь, который вы вместе проделали, можно сказать, что тебя он чему-то научил?

• Главный вопрос, как мне кажется, который ты должен себе задавать в такой ситуации, - это не «За что?». А «Зачем?». На вопрос «За что?» нет ответа. А вот над вопросом «Зачем?» стоит подумать. Я про это пишу в книжке. После этой истории каждую свою свободную секунду я стараюсь проводить с семьей, просто все время хочется быть вместе. Такого не было до болезни. Эта жизнь - очень правильная. Она рождает массу приятных ощущений, которых мы сами себя лишаем. Может быть, за этим.

Журналист Роман Супер рассказывает в своей книге историю одной болезни, одного лечения и одного выздоровления, успевая объяснить, почему любовь сильнее смерти. Прочитать ее действительно стоит каждому, в этом мы уверены. В подтверждение публикуем главу из романа, вышедшего в издательстве Individuum

Т ы же никак не можешь к этому подготовиться. Не можешь предугадать. Не можешь спланировать. Как­-то заранее набраться смелости и сил. Не мо­жешь вечером лечь спать с мыслью, что завтра утром все изменится, что все твои текущие дела перестанут иметь какое­-либо значение и смысл, по­тому что сам Бог, судьба, случай или черт знает что пошлет тебя на три страшных буквы - РАК. Нет, ничего, что может как­-то подготовить человека, не происходит.
Вот и Юля третьего апреля 2013 года просто легла спать. А в девять утра четвертого апреля про­сто зазвенел будильник. Комната до краев была за­лита теплым светом, как и в тот апрельский день одиннадцать лет назад, когда я впервые увидел свою будущую жену. Юля высунула из­-под одеяла ногу, запустила пальцы в волосы и нехотя откры­ла глаза. Потом как-­то случайно провела рукой по шее и у самого ее основания над левой ключицей зацепилась за что­-то неестественно твердое.
Бугорок? Не бугорок.
Шишка? Вроде нет.
Прыщик? Вряд ли.
Принимая душ, пощупала эту штуку еще раз.
Все­-таки похоже на воспаленный лимфатический узел. Ну, бывает. Правда, обычно за ушами. Навер­ное, и здесь иногда воспаляется. Надо последить.

Ты же никак не можешь к этому подготовиться. Не можешь предугадать. Не можешь спланировать.

Жена моя работала в маленьком уютном магазин­чике на Цветном бульваре. Заказывала из Европы виниловые пластинки, кино, книги и альбомы по искусству. Каждый день копалась в лучшем, что создавалось людьми на нашей планете. Пропускала через себя песни, фильмы, фотографии, за­цепившиеся за историю мировой культуры. Это от­кладывало сильный отпечаток на то, как остро она чувствовала мир.
Юля очень красива. Красива изнутри. Она хоро­шо образована. Все, за что она бралась, всегда вы­ходило в лучшем виде. Она привыкла отдавать то­му делу, которым занимается, всю себя, без остатка. При этом в ней нет ни капли тщеславия, зависти, эгоизма. И это всегда подкупало меня. Моя жена - мой нравственный камертон. Моя жена - моя главная находка и главное завоевание. Она неве­роятный человек. Такие рождаются раз в сто лет. Юля всегда, несмотря ни на что, остается собой. Поэтому и люди, и дела, и помыслы, и все вокруг нее - прозрачное, чистое, честное.

Она никогда и никуда не торопится, чтобы слу­чайно на бегу не пропустить что-­то важное, насто­ящее и красивое. Она ценит мелочи и детали, из которых складывает свою жизнь в большие, при­чудливых форм и красок картины и фантазии. Всегда чуть­чуть не от мира сего. Всегда в смешных широких платьях, как у девочек в детском саду, но при этом женственна и сексуальна. Всегда чуть­-чуть витает в облаках, но при этом внимательна к людям - самым близким или случайным, по­являющимся в жизни пусть даже на одну минуту. Ко всем.
К себе она тоже всегда относилась вниматель­но. Особенно после рождения нашего сына. Лука с первых дней жизни как-­то слишком болезнен­но был привязан к Юле. А Юля к нему. Может по­этому странный незнакомец над ключицей заста­вил ее обратить на себя такое пристальное вни­мание.

Моя жена - мой нравственный камертон. Моя жена - моя главная находка и главное завоевание

Спрятавшись за только что прибывшими в мага­зин кучами пластинок Blur и Smiths, Юля залезла в интернет и тут же нашла примерно четыре мил­лиона статей с фотографиями вспухших лимфо­узлов над левой ключицей. В двух миллионах статей говорилось, что это может быть верным признаком метастазы рака легкого и груди. В двух других миллионах - читателей успокаивали раком лимфатической системы. Рядом с магазином находился платный медицинский центр. В обе­денный перерыв Юля неслась сломя голову делать УЗИ:
- Доктор, вы знаете, я в интернете прочита­ла, что это может быть как­-то связано с онколо­гией...
- Ну, вы читайте больше. В интернете и угри могут назвать признаком онкологии.
- Да, я согласна. Но у меня не очень хорошая наследственность. Год назад у меня мама лечилась от рака груди. А еще раньше бабушка умерла от ра­ка. Да и у деда все не слава богу.
- Вот зачем вы паникуете раньше времени? Ле­жите ровно. И желательно молча.
Доктор сделал УЗИ, распечатал снимок, написал в заключении слово «воспаление» и отпустил мою жену домой, успокоив - все нормально, расслабь­тесь:
- Похоже на обычную простуду. Грипповали, перенесли все это на ногах. Вот организм таким об­разом отвечает на ваш образ жизни, на вашу халат­ность. Но ничего страшного я не вижу. Будьте здо­ровы. До свидания.
- Отлично, спасибо. И вы будьте здоровы.
Доктор сказал, что все хорошо. Что шишка рас­сосется. И паниковать не нужно. К тому же он сде­лал УЗИ. Что может быть показательнее, информа­тивнее? И клиника эта была не государственная и не дешевая, а солидная, со свежим ремонтом. Врачи в ней здороваются и смотрят в глаза, когда разговаривают с пациентами. Нет ни одной причи­ны сомневаться. Ну вот и славно.
Юля попробовала больше не думать о своем лим­фоузле. Забыть о нем. После похода к врачу сделать это было, в общем­-то, очень просто. Врач был убе­дителен. А лимфоузел не таким уж и страшным. Но все­-таки каждое утро пальцы сами находили его. Бугорок - не бугорок. Шишку - не шишку. Прыщик - не прыщик. Украдкой тянулись к этому неизменно твердому и выпуклому узел­ку. Он не исчезал. Видимо, прошло слишком мало времени. Видимо, накопившаяся за зиму усталость ослабила иммунитет. Видимо, надо лучше питаться и больше отдыхать.

Клиника эта была не государственная и не дешевая, а солидная, со свежим ремонтом. Врачи в ней здороваются и смотрят в глаза, когда разговаривают с пациентами
Моя жена идет на работу, но он на месте. Пьет кофе в «Старбаксе», а он не исчезает. Смотрит ки­но - и лимфоузел с ней, в этом же кинотеатре.

В конце апреля Юля на неделю улетела в команди­ровку в Китай. На ежегодную выставку. Каждый ве­чер мы созванивались и болтали о всякой ерунде:
- Ром, хочешь поговорить с улицей?
- Да, давай. Она понимает русский язык?
- Она никакой язык не понимает. Она никого не слушает. Она просто орет двадцать четыре часа в сутки. Вот послушай.

Жена поднимала телефон вверх, чтобы я послу­шал шум улицы. Я вздрагивал: казалось, что все девять миллионов жителей Гуанчжоу одновремен­но орут мне в ухо, предлагают фастфуд, ругаются, звонят велосипедными звонками, смеются и поют песни.
- Великая китайская симфония.
- Возвращайся скорее, Юль. Посидим в ти­шине.
- Через два дня.
- Люблю тебя. Лимфоузел уменьшился?
- И я тебя. Не волнуйся. Уменьшился. Его почти и нет.
Делая пересадку в Гонконге на рейс до Москвы, Юля бежала по терминалу в поисках своего гейта. Не тот. Не тот. Не тот. Не в ту сторону. Или в ту? «Ну как же можно продавать билеты на рейсы, между которыми всего тридцать минут? - злилась Юля, снова оказываясь не у того выхода, который нужен ей. - Надо спросить. Здесь же вроде говорят по­-английски».
Она подбежала к первому встречному сотрудни­ку аэропорта. Открыла рот, чтобы задать вопрос, но не смогла произнести ни слова. Ее прошиб хо­лодный пот. Она стала задыхаться и кашлять с та­кой силой, что, казалось, легкие вот­-вот выскочат наружу. Ноги подкосились. В глазах потемнело. Голова закружилась. Юля грохнулась на пол без со­знания.

ПОДМОСКОВЬЕ

Черная «Волга» взревела форсированным движком, резко дернулась с места. Еще секунду назад машина мирно «дремала» на стоянке и вдруг – будто пес, сорвавшийся с цепи, – понеслась к воротам. Охранник в пятнистой форме, случайно оказавшийся на пути черного болида, завопил от боли. Он не успел ни выхватить оружие, ни отскочить в сторону, лишь начал сгибать ноги, готовясь прыгнуть вбок. Машина ударила его, сломав позвоночник чуть выше поясницы. Несчастный покатился по земле, раскинул руки, затих.

– Стой! – заорал другой сотрудник службы безопасности, дежуривший у выезда из секретной лаборатории «Ноев ковчег».

Но человек за рулем будто слетел с тормозов. Беглец ничего не хотел слышать, и у него были на то причины. Черная «Волга», набравшая приличную скорость, ударила бампером в металлические ворота, во все стороны брызнули осколки – машина лишилась передка и фар. Створки не выдержали удара полуторатонного «стенобитного орудия» и распахнулись.

– Черт! Черт! – выругался охранник. Схватился за телефонную трубку для внутренней связи, трясущимися пальцами набрал короткий номер. – Ярес! Он ушел! Он!!! Да кто, еханый бабай! Завацкий!!!

…Черная «Волга» с покореженным передком скрылась между деревьями, проскочила участок грунтовой дороги. Когда водитель включил первую передачу, выбираясь на асфальтовое полотно, в двигателе что-то страшно застучало. Завацкий крутанул головой влево-вправо, пытаясь определить: в какую сторону ему нужно?

Влево! Взвизгнув покрышками на асфальте, машина понеслась к выезду на трассу Москва – Санкт-Петербург.

– Не стрелять! Только не стрелять! – топая ногами, орал лысый невысокий человек. Здоровяк потрясал огромными кулаками. – Кто выстрелит в него – замочу! Мамой клянусь – замочу! Машине – только по колесам! Все слышали?! Только по колесам! Не дай бог – в бензобак!!!

– Ярес! – из подлетевшего джипа высунулся помощник главы службы безопасности лаборатории «Ноев ковчег». – Ярес!

Лысый здоровяк запрыгнул на переднее сиденье.

– Пошел! – заорал он, в нетерпении барабаня огромным кулаком по «торпеде». – Пошел! Пошел! Пошел!

«Мицубиши Паджеро» дернулся с места, понесся по лесной грунтовке.

– Куда? – нервно спросил водитель. – Босс! Куда?! Направо? Налево?

– Направо! – приказал Ярес и схватился за портативную рацию. – Битый! Ты – налево! Делимся пополам!

Машины, преследовавшие «Волгу» с разбитыми фарами, добрались до стыка с асфальтовой трассой. Выбираясь на полотно, одни поворачивали в нужную сторону, другие – в противоположную. Фары на машине беглеца не работали, а задние габариты Завацкий выключил, пытаясь сбить преследователей с толку.

– Только выдержи… – молился человек за рулем «Волги». – Выдержи, милая! Пожалуйста… Мне бы только до людей добраться… До журналистов… До телевидения… До кого-нибудь!

Впереди блеснул указатель на трассу Е95, соединявшую две столицы, и вдруг беглец понял, что на такой машине ему не дадут попасть в Москву. В область сворачивать тоже бесполезно – остановит первый же сотрудник ДПС. Тогда не уйти, точно не уйти. Люди Яреса достанут.

Может, сознательно тормознуть у поста, выложить всю историю – от и до? Но сколько времени необходимо, чтоб поверили и связались с ФСБ, попросили защиты? Не успеть… Плохая идея – умереть на трассе вместе с зажравшимся продавцом полосатых палочек…

Беглец, неожиданно для себя, вывернул руль и вдавил педаль газа. Теперь он несся прочь от Москвы, кусая губы и понимая, что с каждой секундой удаляется от места, в которое так стремился попасть.

Так лучше. Да, лучше. Это даст возможность оторваться от преследователей, сбить их с толку. Ярес и «быки» ждут, что Завацкий рванет в сторону Москвы. А он? Он уйдет в противоположном направлении! Надо выжать из разбитой «Волги» максимум. Потом бросить ее, сменить машину. И уже на ней, не замеченный никем, он вернется в столицу.

Водитель на миг оторвал левую руку от «баранки», нащупал в нагрудном кармане толстую записную книжку. Поморщился – улыбаться он разучился. Машина плохо слушалась, и потому беглец снова вцепился в руль, прикладывая массу усилий, чтоб удержать ее на трассе. Несмотря на повреждения, верхние передачи работали, «Волга» тянула сто десять – сто двадцать, и это было совсем неплохо.

ТРАССА МОСКВА – САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Июнь 2008 года выдался жарким. Природа, словно посмотрев на календарь и отметив, что наступило лето, «наколдовала» теплых ветров, которые разогнали вату пропитанных влагой майских облаков. Дожди разом – будто по команде – ушли от Москвы, в глубь России, куда-то в сторону Урала. Проснувшееся, отмытое солнце принялось за дело, едва только ему дали свободу, выпустили из плена серых туч. Температура поднялась до двадцати пяти, и синоптики клялись, что уже через несколько дней станет все тридцать: из Европы спешил антициклон.

Отличная погода! Сергей Поздняков, ехавший за рулем «Мersedes SLK 55 AMG», тут же воспользовался подарком природы – убрал крышу, превратив авто в кабриолет. Свежий воздух отлично прочищал мозги, выдувая из них хмель выходных.

«Наш выбор – стабильность и процветание России!» Глянув на лозунг, промелькнувший справа, Сергей широко улыбнулся. Выборы президента состоялись, все завершилось благополучно для измученной ожиданием страны, но плакаты с неявной агитацией в пользу ставленника «партии власти» кое-где еще оставались. Поздняков отлично понимал, почему владельцы рекламных площадей не торопятся снимать агитки. По логике, если оплаченное время показа закончилось, следовало удалить старые вывески, заменив их на нейтральное «Рекламная площадь сдается в аренду». Но кто ж захочет понапрасну злить медведя, призывая его вылезти из берлоги? Зачем?

На месте владельцев рекламного бизнеса Поздняков поступил бы точно так же: не стал бы снимать политплакаты сразу после выборов. Появится новый клиент, желающий разместить информацию о новом товаре, – тогда по-тихому, стенд за стендом… А пока не появился – пусть висит, радует глаз «партии власти».

Слава богу, в стране, привыкшей к лихим переменам, не произошло какого-то правого или левого реванша. Выборы закончились так, как хотелось бы, наверное, большинству россиян. Смены политического курса не произошло, Владимир Путин аккуратно передал власть достойному преемнику, и все вздохнули с облегчением. Стабильность, еще на четыре, а в перспективе – на восемь лет.

«Стабильность – это мой выбор!» На бешеной скорости мимо Позднякова пролетел еще один политплакат.

– Факт! – усмехнулся Сергей, энергично работая челюстями. – А мой выбор – морозная свежесть!

Будучи директором туристической фирмы «Дорога в эдем», Поздняков возвращался в Москву ранним утром, в понедельник. Он ехал от Александра Рудакова, пригласившего старого друга на праздничный уик-энд по случаю окончания строительства загородной «фазенды». Как водится, «скромная вечеринка», начавшаяся в субботу, затянулась. Вечером в воскресенье Сергей попытался сесть за руль, но понял, что лучше не рисковать. ДПС точно «приласкала» бы безбашенного водителя в таком состоянии, а ставить «Mersedes SLK 55 AMG» на штрафстоянку – слишком дорогая шутка. Даже после удачного завершения нервных предвыборных месяцев.

Последние дни действительно выдались неспокойными – директор турфирмы отлично понимал, что в момент избрания нового президента его собственное благополучие зависит не от количества клиентов, не от успешной работы топ-менеджеров и даже не от расположения налоговиков. Нет! Разыгрывалась другая карта – козырная, которая могла покрыть любую из предложенных прочими заинтересованными сторонами.

На счастье, с выборами все завершилось благополучно. Это была одна из причин, по которой Сергей немного слетел с тормозов, оказавшись в гостях у Сашки Рудакова. Захотелось расслабиться по полной программе. Уверенность в завтрашнем дне, красивая природа, заводные девушки, хорошая еда и отличная выпивка…

– Я хотел начать с того, чтобы сказать три «спасибо».

Спасибо жене – за то, что она со мной.

Спасибо издателям. Полгода назад я остался без работы – и тут позвонили они и предложили написать книжку. Я посмотрел им в глаза – понял, что они сумасшедшие (раз создают своё маленькое издательство в эпоху наших монстров) и согласился. А сейчас книжка занимает одиннадцатое место в рейтинге продаж магазина «Москва».

Ещё спасибо вам – за то, что вы вообще испытываете интерес к буквам.

У меня есть друг, он журналист, работал на НТВ, потом уехал в Америку и стал переводчиком; очень чувствительный к слову человек. Так вот, он сказал мне: «Никогда не перечитывай написанное».

Но было поздно. Книжку свою я к тому времени перечитал, и за её язык мне ужасно стыдно, имейте это в виду. Так что чтения вслух не будет. Может быть, есть вопросы?

– Что было самое страшное?

– История, которая описана. Писать её было уже не страшно.

– История Вас отпустила?

– Думаю, она отпустит лет через пять, когда ремиссия станет выздоровлением.

– С героями книги общаетесь?

– Нет. О Тае мне успели рассказать, что она умерла. Игорь тоже, боюсь, не жив.

Зато сегодня я брал интервью у нашего главного онколога Давыдова, который по совместительству директор «Каширки». Очень откровенный получился разговор.

– История в книге получилась очень личная. Не страшно было так открываться?

– Нет. Мне кажется, если ты рассказываешь историю, что-то умалчивать и приукрашивать – преступление против неё.

Когда Юля болела, мы перелопатили все книги про рак, которые есть по-русски. Их преступно мало. Нас очень вдохновила книжка «Победить рак». Мы читали её друг другу, лёжа на больничных кроватях.

Сегодня на Каширке я узнал, что про мою книжку там знают, хотя она там, конечно, не продаётся.

– Раковые больные похожи?

– Да, в России это очень одинокие люди, и поговорить о своей болезни, кроме как друг с другом, им не с кем.

– А по схеме личности?

– А вот это – очень опасный вопрос. Люди болеют раком не потому, что они «не такие», неправильно живут, думают или носят не ту одежду. Вопрос «почему заболел» – вообще неправильный. Правильный вопрос «зачем?»

Я не жду рецензий от литературных критиков. Эта книжка – вообще не про литературу.

– Ответ на вопрос «зачем?» индивидуален?

– Конечно. Чтобы что-то получить, например, переосмыслить.

Какие-то препятствия, которые казались непреодолимыми, становятся неважны. Какие-то неважные вещи – важными.

– Ваша жена лечилась в России. В России вообще реально вылечиться?

– Ну, никакой реабилитации, если речь идёт о заболеваниях крови, в России вообще нет. Лечить, да, могут. Если тебе есть, кому позвонить.

– Вы сейчас чувствуете, что можете сделать что-то для пациентского сообщества?

– Я не верю в возможность что-то в системе изменить снизу. Если ты не Нюта Федермессер и каждый день, без выходных не долбишь чиновников про каждую конкретную болячку.

Кстати, дети Кати Гордеевой убеждены, что их мама – врач.

Я как-то звоню Кате:

– Ты где?

– В роддоме. У меня схватки.

– Чем занимаешься?

– Списываюсь с израильской клиникой. Оформляю девочку.

– Кому адресована Ваша книга?

– Всем нам. Потому что рак – такая болезнь, которой мы все, если доживём, заболеем.

Когда ты лежишь на Каширке, то вокруг видишь только болезнь: людей, которые вместе с тобой в первый раз лечатся, которые лечатся второй раз, потому что у них рецидив, и так далее. И ты решаешь, что так теперь будет всегда, потому что ничего другого ты не видишь. Поэтому надо рассказывать истории выздоровления.Их же на самом деле гораздо больше, но в больнице их не видно.

Правда, когда мы распространяли книжку по магазинам, продавцы спрашивали: «А там всё хорошо заканчивается? Если плохо, мы продавать не будем». Вот это, я считаю, совершенно неправильно.

Роман Супер – с 2015 года – журналист «Радио «Свобода», ранее – репортёр РЕН ТВ, телеведущий, блоггер. Книга основана на семейной ситуации автора, жена которого Юлия успешно лечилась от лимфомы.

Видео: Платон Чернов