Летопись о походе игоря на половцев. Илья першин (в джазовой аранжировке) слово о полку или а был ли мальчик? В каких темных очках князь Игорь наблюдал затмение
151 -
ЛЕТОПИСНЫЕ ПОВЕСТИ О ПОХОДЕ ИГОРЯ СВЯТОСЛАВИЧА НА ПОЛОВЦЕВ. Старшие версии Л. П. о походе князя Игоря Святославича на половцев в 1185 содержатся в Ипат. и Лавр. лет. Соответств. повествования др. летописей так или иначе зависят от этих двух. К Ипат. лет. восходят сокращ. рассказы Густинской летописи и «Кройники» Феодосия Софоновича. К Лавр. - сообщения о походе в большинстве др. рус. летописей, в общерус. сводах (Софийская 1 и Новгородская 4 летописи), а также в Степенной книге.
Рассказ о походе Игоря в Ипат. лет. не является самостоят. произведением, представляя собой часть статьи 1185, целиком посвящ.
152 -
воен. столкновениям русских и половцев. Статья начинается рассказом об удачных боевых действиях князей Святослава Всеволодовича и Рюрика Ростиславича , в которых не приняли участия Ярослав Черниговский и Игорь Новгород-Северский. Собственно рассказ о походе, воспетом в С., начинается словами: «В то же время Святославич Игорь, внук Олгов, поеха из Новагорода месяца априля в 23 день, во вторник, поимяи со собою брата Всеволода ис Трубечка, и Святослава, сыновця своего, из Рыльска, и Володимера, сына своего, ис Путивля, и у Ярослава испроси помочь, Ольстина Олексича, Прохорова внука, с коуи Черниговьскими...». П. эта пространна, написана с хорошим знанием обстоятельств, деталей событий, воспроизводит речи персонажей, как будто ее автор был одним из участников похода или писал со слов участников, в том числе самого князя Игоря. В П. говорится, что, начав поход, князья шли, «собираючи дружину свою», медленно, потому что у них кони были «тучны велми», раскормлены; что, подходя к Донцу, вечером Игорь увидел солнечное затмение и обсудил это явление с дружиной; указывается дальнейший их путь, время ожидания шедшего иным путем из Курска Всеволода ; сообщается о донесении и совете разведки (или ускорить движение, или возвратиться), о решении Игоря не возвращаться, не бившись, чтобы избежать «сорома», о расположении полков в первом бою, о ходе боя, о возвращении тех, кто пустился преследовать бежавших половцев. После этого можно почувствовать некоторый перескок в рассказе либо пропуск после фразы «друзии же ночь приехаша к полком с полоном», ибо непосредственно следом говорится: «и яко собрашася половци вси. И рече Игорь...», причем из его речи ясно, что русские уже видели («видохом»), сколько половецких полков против них «суть совокуплени», хотя раньше об этом речи не было. Дальше сообщается о совете князей и решении их, несмотря на явную опасность промедления, остаться там же ночевать, - из нежелания бросить при спешном отступлении тех, кто участвовал в преследовании половцев и чьи кони поэтому были утомлены. Затем идет рассказ о ходе боя, начавшегося с наступлением следующего, субботнего, дня и окончившегося в воскресенье полным поражением рус. войска и пленением князя Игоря и др. рус. князей, причем точно говорится, к кому и из какого рода половцев кто из них попал в плен. Плененный князь Игорь произносит длинный монолог, раскаиваясь гл. образом в своей воинской жестокости «в земле крестьяньстей» при взятии «на щит» г. Глебова у Переяславля.
После сообщения о пленении князей действие переносится на Русь, где в то самое время вел. князь Святослав Всеволодович собирал войска «от верхъних земль», «хотя ити на Половци к Донови на все лето». У Новгорода-Северского вел. князь узнает о самостоят. походе Игоря Святославича, а у Чернигова - о его поражении. В этом месте небольшой монолог произносит князь Святослав. Далее повествуется о его попытках организовать защиту Русской земли от половцев и об осаде половцами Переяславля и взятии Римова. Завершающая часть повествования посвящена пребыванию князя Игоря в половецком плену и его побегу на Русь. Как и С., Л. П. оканчивается прибытием радостно встречаемого князя Игоря в Киев.
П. о походе Игоря в Лавр. лет. значительно короче, чем в Ипат., независима от нее и написана как бы со стороны. Она содержится в статье 6694 (1186). О солнечном затмении 1 мая говорится тут без
153 -
связи с походом и поражением Игоря в начале статьи. Рассказ о походе начинается словами: «Того же лета здумаша Олгови внуци на половци, занеже бяху не ходили томь лет со всею князьею, но сами поидоша о себе, рекуще: мы есмы ци не князи же?..». Согласно этому рассказу, с Игорем в поход идут два сына, и сходятся князья у Переяславля. Заметившие приближение княж. ратей половцы, говорится далее, послали «по всеи земли своеи» за помощью, выступили русским навстречу, вынуждены были принять бой до подхода основных своих сил, потерпели поражение и, бросив свои вежи с женщинами и детьми, бежали. Расходясь в хронологии похода с Ипат., Лавр. лет. сообщает, что после захвата половецких веж победители три дня стояли там, веселясь и гордясь тем, что они нанесли поражение половцам в их земле, тогда как князья, ходившие на половцев с вел. князем Святославом, бились с ними, «зря на Переяславль», в своей земле, «а в землю их не смели на них ити». Русичи будто бы строили планы продолжения похода на половцев за Дон, чтобы избить их «до конца», а в случае успеха - и далее, в «луку моря, где же не ходили ни деди наши», - «а не ведущи Божья строенья», - замечает летописец... Подошедши первыми, половецкие воины три дня вели стрелковый бой с русскими, не пуская в ход копий и не подпуская русских к воде. Когда же пришли основные половецкие силы, русские «ужасошася» их количеству; измученные к этому времени жаждой, они сумели немного продвинуться к воде, а затем половцы «притиснуша» их к реке и в жестоком бою нанесли им сокрушит. поражение. В отличие от Ипат. и С., называющих реку Каялу , Лавр. лет. места, где произошла последняя битва, не указывает. Согласно Ипат., о поражении Игоря сообщил Святославу прибежавший Беловолод Просович ; по Лавр. же, известие о случившемся и предложение половцев позаботиться о выкупе пленных принес на Русь некий «гость», купец. Князь Святослав собрал на Руси дружины и выступил против половцев к Каневу, те бежали за Дон, и тогда русские разошлись «в страны своя», а половцы, вернувшись, взяли все города по Суле и три дня бились у Переяславля. В этом месте рассказа - об обороне Переяславля тамошним князем Владимиром Глебовичем («выеха из города к ним в мале дружине, и потче к ним, и бишася с ними крепко, и обиступиша князя зле, и видевше горожане изнемогающе своих, и выринушася из города и бишася, одва изотяша князя боденого треми копьи») - есть доселе отсутствовавшие дословные совпадения с Ипат. Далее в Лавр. сравнительно коротко говорится о побеге князя Игоря из плена «по малых днех», при этом летописец выражает свою радость, цитируя Писание, сравнивая спасение Игоря «из руку поганых» со спасением библейского Давида от преследовавшего его Саула. О положении русских в половецком плену здесь сказано: «А они вси держими бяху твердо и стрегоми и потвержаеми многими железы и казньми», - слова, которые Моск. летописный свод кон. XV в. интерпретировал так: после бегства Игоря прочих пленников «начаша твердо держати и многими железы отягчати их» (ПСРЛ. М.; Л., 1949. Т. 25. С. 92). Завершается рассказ Лавр. размышлением о казнях Божиих, заимствованным из статьи предыдущего года (там тоже вторичным - почерпнутым из статьи 1093 ПВЛ).
Уже давно замечено, что рассказ и в какой-то мере яз. С. и повествования о походе князя Игоря Ипат. лет. сходны (Шевырев
154 -
С. А. Полное собрание русских летописей. Т. 2. Ипатьевская летопись (Рец.) // Москв. 1843. № 12. Отд. Критика. С. 425). Давно высказано также мнение, что П. Ипат. лет. написана «несомненно современником и очевидцем: подробность и стройность рассказа, всюду сопровождаемого числовыми показаниями, ясно говорит в пользу такого предположения»; и этот рассказ, «так близкий по предмету со „Словом о полку Игореве“, наиболее далек от него по изложению»: здесь «разница в изложении одного и того же предмета книжником и поэтом»; и кажется, что «ни сказание не служило источником Слова, ни наоборот» (Бестужев-Рюмин . О составе... С. 111, 114-115).
Схожим образом оценивает повествование Ипат. лет. и негативно рассказ Лавр. И. П. Хрущов : «Южный летописный свод сохранил живое, подробное и очень искусное сказание, писанное по горячим следам события, по всей вероятности в Киеве - лицом преданным роду Мономаха» (тогда как С. создавалось в среде Ольговичей), и это сказание напоминает ему - чуткостью к воен. делу и правдивостью - летописный рассказ об ослеплении Василька; повествование же Лавр. «отличается... обычными свойствами суздальских словесных произведений: сухостью, краткостью и церковным характером», оно окрашено «однообразным колоритом предвзятой мысли и официальности» и от С. «отличается более, чем южное» (О древнерусских исторических повестях... С. 196, 207, 208). Так же - с точки зрения ист. достоверности - оценивает соотношение двух летописных повествований о походе Игоря А. В. Позднеев : «Изучение повестей о походе Игоря в Ипатьевской и Лаврентьевской летописях приводит к выводу о невозможности использовать повесть из Лаврентьевской летописи в качестве исторического источника и, напротив, свидетельствует о большой ценности повести из Ипатьевской летописи, основанной, по-видимому, на рассказах участников или людей, слышавших от последних сообщения о событиях апреля - мая 1185 г.» (Слово о полку Игореве и летописи. С. 31). Мнение об очень относительной ист. достоверности повествования о походе Игоря Лавр. лет. высказал и М. Н. Тихомиров : «Если бы не было другого рассказа о походе Игоря в Ипатьевской летописи, мы были бы лишены возможности даже предположительно говорить о месте битвы и маршруте похода Игоря Святославича. Объяснить эти особенности рассказа о походе Игоря в Лаврентьевской летописи можно двояким путем: или летописец пользовался устными рассказами и сделал запись на севере, где плохо представляли топографию Половецкой степи, а Переяславль казался постоянным местом, откуда совершались походы в степь; или рассказ о походе Игоря против половцев был настолько сокращен, что от него остались одни выдержки» (историко-географический кругозор... С. 79).
Касательно источников Ипатьевского рассказа и его соотношения со С. Е. В. Петухов думает, что на повествование Ипат. лет. «имели сильное влияние народные рассказы о несчастном походе, быть может особые песни или былины об этом; однако следов непосредственного влияния нашего памятника (С. - Г. П. ) на летописный рассказ установить нельзя, как нельзя установить и обратного влияния летописи на Слово о полку Игореве»; автор С., думает он, «руководствовался какой-нибудь версией рассказа о походе Игоря, не нашедшей себе места в летописи, или, может быть, пренебрегал подробностями летописной версии, считая это неважным или ненужным для своих целей» (Русская литература. С. 53).
155 -
А. А. Зимин раскладывает повествование 1185 Ипат. лет. по тематич. принципу и считает, что оно составлено из материалов трех разных летописцев - черниговского, киевского и переяславского: рассказ о походе, начало повествования, взят из Летописца Игоря Святославича; то, что касается вел. князя Святослава Всеволодича, - из киевского источника (до слов «Совокупив вои стояшеть»), о нападении половцев на Переяславль и Римов - из переяславского, о бегстве же Игоря из плена - вновь из черниговского (Ипатьевская летопись и «Слово...». С. 49). На это возразил А. Г. Кузьмин, считающий, что за исключением небольшой вставки из переяславского летописца и некоторых добавок, возвышающих Рюрика Ростиславича, весь рассказ Ипат. лет. «составляет более или менее современную запись, сделанную одним автором», который «близок к Игорю и Святославу и вообще Ольговичам» (Ипатьевская летопись и «Слово...». С. 77).
Б. И. Яценко полагает, что в основе всех рассказов о событиях 1185 лежит переяславское повествование, полемически перераб. в Чернигове и затем отразившееся в Лавр., Ипат., Густинской летописях, в «Кройнике о Руси» Феодосия Софоновича, Киевской летописи XVIII в., 1-й и 2-й ред. «Истории Российской» В. Н. Татищева и в С. Яценко обращает внимание на то, что поход князя Игоря, по Ипатьевскому списку Ипат. лет., начался 23 апр., тогда как во всех остальных источниках - 13 апр. Днем поражения рус. войск, согласно Яценко, было 28 апр., и получается, что они были разбиты еще до солнечного затмения. По его мнению, только через два-три года после похода и создания первонач. переяславской версии рассказа, не позже 1188, черниговец, переделывая переяславское повествование, решился использовать затмение для реабилитации князя Игоря; в 1190 черниговское произведение отразилось в великокняж. Киевской летописи, которой воспользовался затем для 1-й ред. своей «Истории» Татищев; через 13 лет после похода, в 1198, оно отразилось и в новой Киевской летописи, в основу которой легли как версия Киевской летописи 1190, так и черниговская повесть в ред. Игоря Святославича. Солнечное
156 -
затмение было использовано здесь, считает Яценко, уже для обвинения северских князей (Черниговская повесть... С. 38-57). Что касается П. в Лавр. лет., то, на взгляд Яценко, она «является составной частью обширного массива южнорусских сведений, в котором резко противопоставлены рассказ 1185 (в Ипатьевской летописи - 1184 год) о военной доблести Владимира Переяславского в объединенном летнем походе русских князей и рассказ 1186 года (в Ипатьевской летописи - 1185 год) о сепаратном походе Игоря Северского, о его поражении и плене. Сообщения о затмении и о рождении Константина Всеволодича как бы разрывают этот массив на две части». Тенденциозность автора-переяславца, писавшего вскоре после трагич. похода, объясняется, считает Яценко, ссорой Владимира Глебовича и Игоря Святославича во время весеннего похода 1184. «Таким образом, оба рассказа массива подчинены идее реабилитации Владимира Глебовича», но когда, после смерти Владимира Глебовича, рассказ был владимиро-суздальским летописцем использован, «он уже не воспринимался как остро полемическое, политически направленное сочинение. Поэтому составители местной летописи разделили его по разным погодным статьям, перебили некоторыми суздальскими известиями» (Лаврентьевская повесть... С. 35-36). Яценко разделяет мысль Н. С. Демковой , что ипатьевский (киевский) рассказ о походе Игоря как будто последовательно отвечает на все упреки этой повести (Демкова . К вопросу о времени написания... С. 75): «Многие факты повести Лаврентьевской летописи становятся понятными только в сравнении с повестью Ипатьевской летописи» (Лаврентьевская повесть... С. 37). Отстаивая достоверность известий Лавр. лет. о походе Игоря, Яценко (следом за Хрущовым) обращает внимание на случаи сходства этой повести со С. (упоминание «безводья», «зноя» и «туги») и добавляет: «Только в этой повести и в „Слове“ упоминается цель похода северян - Дон, сообщается о сборах половцев против Игоря, о стрелах во время второго боя, о гибели русского воинства от безводья, о печали русских князей и бояр после разгрома северян, об обращении Святослава ко всем князьям, о тяжелом положении русских пленников, о погоне за Игорем» (Там же. С. 40). С., прославляя Игоря, полемизирует, как полагает Яценко, с переяславской П.
Б. А. Рыбаков пришел к выводу, что П. о походе Игоря в Ипат. лет. «помещена на грани двух разделов: в первом (1179-1186 гг.) преобладает рука летописца Святослава Всеволодича, а во втором (1187-1196) - летописца его соправителя, Рюрика Ростиславича, использовавшего галицкие записи». Первая часть рассказа, «посвященная военной стороне похода Игоря, написана со всеми характерными особенностями летописца Рюрика» (таковым, по мнению Рыбакова, был Петр Бориславич ), вторая же часть, где речь идет о действиях Святослава Киевского, и третья, о побеге, - летописца Святослава. Летописец Рюрика относится к Игорю более благожелательно, чем летописец Святослава. Составитель П. из этих двух летописцев не только отредактировал свой исходный материал, но и сделал некоторые доп. к нему в пользу Игоря. «Важнейшим из них является „речь“ Игоря на поле боя, разрезающая первоначальный текст». Со С. эта П. соприкасается только в редакторских доп. (величание Игоря по деду «внуком Олговым»; сходство слов Святослава, сказанных после известия о разгроме рус. войска; упоминание Каялы). П. была создана,
157 -
считает Рыбаков, «в кругах, близких к Рюрику Ростиславичу, между 1188-1192 гг.» «церковником», галичанином по происхождению, знакомым со С., возможно, упоминаемым в летописи «премудрым книжником Тимофеем» родом из Киева, бывшим в Галиче духовником Мстислава, сторонником сыновей Игоря. «Повесть была включена в летописный свод Рюрика Ростиславича в процессе его подготовки (до 1192 г.) еще до того, как свод (в 1197 г.) перешел в руки игумена Моисея» (Киевская летописная повесть... С. 58-63). В книге «„Слово“ и его современники» Рыбаков уточняет: «Наиболее вероятной датой составления „Повести“ представляются годы 1189-1190...» (С. 193). К повествованию Лавр. лет. Рыбаков подходит очень критически, считая, что многое там «сомнительно по своей достоверности», а именно: 1) участие в походе двух сыновей Игоря, тогда как в 1185 Святославу Игоревичу было лишь 9 лет, 2) три дня веселья рус. дружины, 3) бой в течение трех дней только стрелами, не пуская в ход копий, 4) отсутствие уцелевших в бою, кто мог бы принести на Русь весть о поражении Игоря. Создатель этой П., считает Рыбаков, «не знал ни летописи Рюрика, ни „Повести о 1185 г.“, составленной Галичанином, но мог получить информацию из кругов, близких к Святославу Всеволодичу» (С. 197); обращением во Владимире к летописцу Святослава Всеволодовича, которым пользовался и «Галичанин», объясняется текстуальная близость рассказов Ипат. и Лавр. лет. об обороне от половцев князем Владимиром Глебовичем Переяславля-Русского.
Татищев, считает Рыбаков, возможно, пользовался «Повестью Галичанина» в более подробном, чем известный нам, варианте (С. 198). Л. И. Сазонова не исключает, что Татищев некоторые сцены своей «Истории» создал на базе неизвестных нам древних текстов, но приходит к выводу об отсутствии у него какого-то особого неизвестного нам летописного источника и считает, что большую роль в появлении ряда сцен и деталей играл его лит. подход к ист. данным.
В. Ю. Франчук , сравнив лексику и фразеологию повествования о походе Игоря в Лавр. лет. с окружающими его рассказами и повествованием Ипат. лет., пришла к выводу, что они «отличаются особенностями, характерными для летописца Святослава Всеволодовича», соглашаясь тем самым с мнением Рыбакова, что «владимирский летописец, составивший рассказ о походе Игоря, не имел в своем распоряжении летописи Рюрика Ростиславича и не был знаком с рассказом, составленным Галичанином. Сведения, которые мог получить этот летописец, ограничиваются информацией из кругов, близких к Святославу Всеволодичу». Вывод, к которому приходит Франчук, состоит в том, «что в основе рассказа о походе князя Игоря Лаврентьевской летописи, как и в основе рассказа о походе на Кобяка, лежат письменные материалы, извлеченные из летописи Святослава Всеволодича», причем «летописец, обработавший их, был явным сторонником детей и внуков Юрия Долгорукого»; «по своим взглядам, симпатиям, по особенностям языка - это типичный представитель Северной Руси, вероятнее всего владимирец» (О создателе версии. С. 166; см. также: Франчук . Літописні оповіді... С. 7-56).
В Радзивиловской летописи и в Лицевом своде рассказ о походе князя Игоря на половцев в 1185 проиллюстрирован. В Радзивиловской (владимирская версия) ему посвящено шесть миниатюр, из них три - битве Игоря, две - битвам Владимира Глебовича и одна -
158 -
встрече Игоря и Святослава. Рыбаков считает, что в протографе Радзивиловской находился более полный, чем в ней, южнорус. по происхождению рассказ о походе, ибо в тексте Радзивиловской говорится лишь об одной битве Владимира Глебовича.
Текст повести в Лицевом своде, представляющий собой в основе рассказ Воскресенской летописи, дополненный подробностями из Никоновской, проиллюстрирован 23 миниатюрами, достаточно полно отражающими его содержание.
Изд. : Лаврентьевская летопись // ПСРЛ. Л., 1927. Вып. 2; 2-е изд. Т. 1, вып. 2. Стб. 397-400; Ипатьевская летопись // ПСРЛ. СПб., 1908. Т. 2. Стб. 637-651 (оба изд. фототипически переизданы: М., 1962).
Основные отд. изд.: Орлов . Слово. С. 165-175; Кудряшов К. В. Про Игоря Северского, про землю Русскую. М., 1959. С. 82-88; Стеллецкий - 1965 . С. 247-261; ПЛДР: XII век. М., 1980. С. 344-371; Гетманец М. Ф. Тайна реки Каялы: Слово о полку Игореве. Харьков, 1982. С. 135-140; Повести Древней Руси XI-XII века. Л., 1983. С. 353-375; Слово - 1985. С. 415-422; Літописні оповіді про похід князя Ігоря / Упорядкування, текстологічне дослидження та переклади В. Ю. Франчук. Київ, 1988. С. 70-172.
Лит.: Бестужев-Рюмин К. Н. О составе русских летописей до конца XIV в. // ЛЗАК за 1865-1866 гг. СПб., 1868. Вып. 4. С. 111-115; Хрущов И. П. О древнерусских исторических повестях и сказаниях XI-XII ст. Киев, 1878. С. 196-212; Петухов Е. В. Русская литература. Юрьев, 1912; Орлов А. С. Лекции по истории древнерусской литературы. М., 1916. С. 85-86; Кудряшов К. Историко-географические сведения о Половецкой земле по летописным известиям о походе Игоря Святославича на половцев в 1185 г. // Изв. Геогр. об-ва. М.; Л., 1937. С. 59; Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сводов XIV-XVI вв. М.; Л., 1938. С. 72, 364; Приселков М. Д. «Слово о полку Игореве» как исторический источник // Историк-марксист. М., 1938. Кн. 6 (70). С. 112-133; Лихачев Д. С. 1) Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947. С. 184-189; 2) Летописный свод Игоря Святославича и «Слово о полку Игореве» // Лихачев . «Слово» и культура. С. 145-175; Ржига В. Ф. Из очерков по «Слову о полку Игореве» // Докл. и сообщ. филол. ф-та МГУ. М., 1947. Вып. 3. С. 71; Позднеев А. В. Слово о полку Игореве и летописи // Проблемы истории лит-ры. М., 1961. С. 7-32; Лимонов Ю. А. Летописание Владимиро-Суздальской Руси. Л., 1967. С. 72; Тихомиров М. Н. Историко-географический кругозор «Слова о полку Игореве» как произведения XII в. // Тихомиров М. Н. Русская культура X-XVI вв. М., 1968; Зимин А. А. Ипатьевская летопись и «Слово о полку Игореве» // История СССР. 1968. № 6. С. 43-64; Кузьмин А. Г. Ипатьевская летопись и «Слово о полку Игореве»: (по поводу статьи А. А. Зимина) // Там же. С. 64-87; Рыбаков Б. А. 1) Киевская летописная повесть о походе Игоря в 1185 г. // ТОДРЛ. 1969. Т. 24. С. 58-63; 2) «Слово» и его современники. С. 170-201; Сазонова Л. И. Летописный рассказ о походе Игоря Святославича на половцев в 1185 г. в обработке В. Н. Татищева // ТОДРЛ. 1970. Т. 25. С. 29-46; Демкова Н. С. К вопросу о времени написания «Слова о полку Игореве» // Вест. ЛГУ. № 14. Л., 1973. История, яз., лит-ра. Вып. 3; Пауткин А. А. Летописная повесть о походе 1185 г. Игоря Святославича на половцев: (К проблеме художественности) // ФН. 1985. № 2. С. 26-31; Франчук В. Ю. 1) О создателе версии похода князя Игоря на половцев в 1185 г. в Лаврентьевской летописи // Слово. Сб. - 1985. С. 154-168; 2) Літописні оповіді про похід князя Ігоря. Київ, 1988. С. 7-56; Яценко Б. И. 1) Лаврентьевская повесть о походе Игоря Святославича в 1185 году // РЛ. 1985. № 3. С. 31-42; 2) Черниговская повесть о походе Игоря Святославича в 1185 г. // Исследования «Слова». С. 38-57; Никитин А. Л. Поход Игоря: Поэзия и реальность // Герменевтика древнерус. лит-ры. Сб. 1. XI-XVI века. М., 1989. С. 123-134.
СЛОВО О ПОЛКУ
или
А БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК?Роковой закон
Однажды я со товарищи вышел в туристический поход вблизи дня затмения. Как только мы «встали на воду», т.е. спустили байдарки на реку, нас догнала другая группа туристов на каяках. Дело было в Северной Карелии, река была не самая простая. Проходя препятствие (руины старого моста), один лихой каякер ринулся наперерез в слив (проход между камнями) и помешал моему экипажу. Пришлось идти в соседний слив, и в результате мы врезались в поваленное дерево и перевернулись. К счастью, никто не пострадал. Это произошло в момент солнечного затмения в августе 1999г.
Этот случай подтвердил правило традиционной астрологии: начинать что-либо перед затмением категорически запрещено.
Отличники от истории
Когда я учился в школе, у нас на уроках истории ходила шутка: «Вам как урок отвечать? Как в учебнике или как на самом деле было?»
Когда я был маленький, то верил, что эти «поганые коммуняки» всю отечественною историю исковеркали, переписали под свои идеологические представления, так как им надо было, или, точнее, как, по их мнению, могло и должно было быть, что, дескать, вся история шла к победе пролетариата над эксплуататорами. Прошли годы, и я понял – там потрудились и до них. Встречались «отличники от истории» во все века и во всех странах. В том числе и в России.
Я не сторонник Фоменко и Носовского. Их бред (перешедший в бренд) я даже читать не смог. Здесь будет мой собственный "бред", так как я этим заболел давно и без них могу фантазировать над историей.
Главная тема
В астрологии есть аксиома: есть аспект на небе – есть событие на земле. Проверять историю астрологией я догадался не сразу. Сначала известные исторические факты я пытался проверить с точки зрения психологической и рационально-логической достоверности. А потом совместил это с астрологической проверкой.
Рассмотрим с этих позиций одно очень известное событие из истории Руси, которое даже послужило основной литературных и музыкальных произведений.
Лаврентьевская летопись гласит: «Даровал господь победу великую нашим князьям и воинам их над врагами нашими, побеждены были иноплеменники куманы, или половцы. И сказал Владимир: «В этот день, дарованный нам господом, возрадуемся и возвеселимся, ибо господь избавил нас от врагов наших и поверг врагов наших под ноги наши, и сокрушил головы змиевы». И была радость великая: дружина обогатилась пленниками, и колодников повели, оружье добыли и коней, и возвратились домой, славя бога и святую богородицу, скорую на помощь роду христианскому.
В г о д 6 6 9 4 [т.е. в 1186 от Р.Х. ]. Месяца мая в первый день, в день памяти святого пророка Иеремии, в среду, под вечер было знаменье на солнце, и так сильно потемнело, что можно было людям увидеть звезды, и в глазах все позеленело, а солнце превратилось как бы в месяц, а в рогах его словно горящие угли. Страшно было видеть людям знамение божие».
Следовательно, летопись утверждает, что 1 мая 1186 (либо 1185) года произошло тотальное затмение! Солнце было закрыто полностью. Это случается очень редко, большинство затмений незаметны без телескопов и закопченных стекол.
Это затмение видели войска в донских степях в районе реки Каялы (по одной летописи) или Северского Донца (по другой). История с географией – та еще! Каяла и Донец впадают в Дон с разных сторон и на приличном расстоянии друг от друга. Возможно, упоминание о Каяле – это поздняя вставка политического характера (с целью расширить древние границы Руси).
Если обобщить Лаврентьевскую, Ипатьевскую летописи, Степенную книгу*, сведения, сообщенные М.Карамзиным, то складывается следующее впечатление: за некоторое время до затмения (в конце апреля) русские одержали победу над половцами. Вероятно, весенние «зачистки» были обычной практикой того времени. После того, как затмение произошло, поход был продолжен и завершился сокрушительным поражением русских войск.
Неожиданная модуляция
Возникает вопрос: неужели в то время не знали, что затмение – это дурное предзнаменование? Может быть всех астрологов всех «зачистили»? Не верю!
Ипатьевская летопись говорит, что князя Игоря предупреждали об опасности затмения, но он заявил, что затмение творит Бог, и к делам человеческим это не имеет отношения.
Могло ли так быть? Думаю, что нет.
Все астрологи и древние мудрецы знали, что перед затмением (и даже перед простым новолунием) хорошо завершать, а не начинать процессы или дела. Тем более такие серьезные дела как выход в поход или начало войны. Нет, так никто бы не поступил, а дождался бы новолуния (а может быть, и приказал бы астрологам сделать элекцию для похода!).
Я летописцу не верю. И торжественно очищаю свои уши.
* Текст летописей см. http://old-ru.ru/03-18.html и http://feb-web.ru/feb/slovenc/es/es3/es3-1511.htm?cmd=2&istext=1 . Я изучил все доступные источники (в том числе многотомное Полное Собрание русских летописей). Повести Временных Лет о походе князя Игоря Святославича на половцев в 1185 году содержатся в Ипатьевской и Лаврентьевской летописях. Похожие повествования из других летописей, так или иначе, зависят от этих двух. К Ипатьевской летописи восходят сокращённые рассказы Густинской летописи и «Кройники» Феодосия Софоновича. К Лаврентьевской летописи восходят сообщения о походе Игоря на половцев в большинстве других русских летописей, а также в общерусских летописных сводах (Софийская 1-я и Новгородская 4-я летописи), а также в Степенной книге.
Самая длинная лапша: Лаврентьевская летопись о походе князя Игоря
Рассмотрим рассказ о походе князя Игоря в Лаврентьевской летописи. Это самый подробный источник – и потому считающийся наиболее заслуживающим доверия. Посмотрим, так ли это.
Рассказ о походе Игоря в Лаврентьевской летописи не является самостоятельным произведением, представляя собой часть статьи про 1185 г. целиком. Статья начинается рассказом об удачных боевых действиях князей Святослава Всеволодовича и Рюрика Ростиславича, в которых не приняли участия Ярослав Черниговский и Игорь Новгород-Северский. Собственно рассказ о походе Игоря начинается словами: « В то же время Святославич Игорь, внук Олгов, поеха из Новагорода месяца априля в 23 день, во вторник, поимяи со собою брата Всеволода ис Трубечка, и Святослава, сыновця своего, из Рыльска, и Володимера, сына своего, ис Путивля, и у Ярослава испроси помочь, Ольстина Олексича, Прохорова внука, с коуи Черниговьскими...». Повесть эта пространна, перечисляет массу обстоятельств, деталей событий, воспроизводит речи персонажей, как будто ее автор был одним из участников похода или писал со слов участников, в том числе самого князя Игоря. Именно эта особенность текста создает ощущение подделки, поскольку текст этой летописи содержит подробности, которые обычно не запоминаются, если их специально не записывали. Об этом говорит мой собственный (и немалый) опыт длительных походов.
Возникает вопрос: откуда летописец знает такие подробности? В летописи говорится, что, начав поход, князья шли, «собираючи дружину свою», медленно, потому что у них кони были «тучны велми», раскормлены; что, подходя к Донцу, вечером Игорь увидел солнечное затмение и обсудил это явление с дружиной; указывается дальнейший их путь, время ожидания шедшего иным путем из Курска Всеволода; сообщается о донесении и совете разведки (или ускорить движение, или возвратиться), также о решении Игоря не возвращаться, не бившись, чтобы избежать «сорома», о расположении полков в первом бою, о ходе боя, о возвращении тех, кто пустился преследовать бежавших половцев.
Попутно возникает вопрос: как русичи могли преследовать половцев, если боевые кони того времени двигались либо шагом или галопом, а рысаков не было – их еще не завезли? Как известно, арабские рысистые породы лошадей появились позже (после крестовых походов), как в Европе, так и на Руси. В те времена основная ударная сила войска русских (и других европейских армий) – это закованная в броню конница. Она движется либо шагом, либо галопом. Но галопом такая конница может проскакать версту (около 1,5 км), поэтому она атаковала с расстояния около 500- 700 метров. А о преследовании не могло быть и речи.
После этого есть некоторый перескок либо пропуск после фразы «друзии же ночь приехаша к полком с полоном», ибо следом говорится: «и яко собрашася половци вси. И рече Игорь...», причем из его речи ясно, что русские уже видели («видохом »), т.е. с расстояния не далее 5-6-и км или 4-х верст, сколько половецких полков стоит против них, или, как писал летописец, « суть совокуплени », хотя раньше об этом речи в тексте не было. Дальше сообщается о совете князей и решении их, несмотря на явную опасность промедления, остаться там же ночевать, - из нежелания бросить при спешном отступлении тех, кто участвовал в преследовании половцев, и чьи кони поэтому были утомлены. Это снова вызывает большое сомнение, поскольку вряд ли невозможно было бы уйти назад пешком, ведя коней в поводу и тем самым избегнуть боя.
Затем идет рассказ о бое, начавшемся с наступлением следующего, субботнего, дня и окончившегося в воскресенье полным поражением русского войска и пленением князя Игоря и других русских князей, причем точно говорится, к кому и из какого рода половцев кто из них попал в плен (удивительная память и информированность летописцев!). Плененный князь Игорь произносит длинный монолог, раскаиваясь главным образом в своей воинской жестокости «в земле крестьяньстей» [таково написание в летописи – И.П.] при взятии «на щит» г. Глебова вблизи Переяславля. К чему бы это ему говорить? Как говорится: «а ля гер – ком а ля гер»… Всё это как-то не вяжется с реальностью, остается смутное ощущение, что «так не бывает».
Но Ипатьевская летопись – это еще цветочки. В других летописях мы встречаем такое «клиповое сознание», по сравнению с которым Евровидение – просто шедевр логики.
Лапша покороче, но запутаннее
О походе Игоря Ипатьевская летопись говорит значительно короче, чем Лаврентьевская, причем в статье 6694 (т.е. за 1186 год от Р.Х.). О солнечном затмении 1 мая говорится тут без связи с походом и поражением Игоря. Рассказ о походе начинается словами: «Того же лета здумаша Олгови внуци на половци, занеже бяху не ходили томь лет со всею князьею, но сами поидоша о себе, рекуще: мы есмы ци не князи же?..». Согласно этому рассказу, с Игорем в поход идут два сына, и сходятся князья у Переяславля. Заметившие приближение княжеских ратей половцы, говорится далее, послали «по всеи земли своеи» за помощью, выступили русским навстречу, вынуждены были принять бой до подхода основных своих сил, потерпели поражение и, бросив свои вежи с женщинами и детьми, бежали. Расходясь в хронологии похода, Ипатьевская и Лаврентьевская летописи сообщают, что после захвата половецких веж победители три дня стояли там, веселясь и гордясь тем, что они нанесли поражение половцам в их земле. Тогда как князья, ходившие на половцев с великим князем Святославом, бились с ними, « зря на Переяславль », в своей земле, « а в землю их не смели на них ити ». «Русичи избить их до конца», а в случае успеха - «ити в луку моря, где же не ходили ни деди наши», - «а не ведущи Божья строенья», - замечает летописец...
Далее идет описание затмения, состоявшегося после разгрома первых половецких отрядов. « В г о д 6 6 9 4 (1186). Месяца мая в первый день, в день памяти святого пророка Иеремии, в среду, под вечер было знаменье на солнце, и так сильно потемнело, что можно было людям увидеть звезды, и в глазах все позеленело, а солнце превратилось как бы в месяц, а в рогах его словно горящие угли. Страшно было видеть людям знамение божие».
Можно ли было видеть это затмение – об этом разговор особый.
Вообще летописи сообщают о самых разных событиях, тут и походы, и затмения, и рождения: «в тот же год, того же месяца в восемнадцатый день, в день памяти святого мученика Потапия, в субботу, родился сын у великого князя Всеволода, и нарекли имя ему в святом крещении Константин».
Ипатьевская летопись сообщает: «В том же году надумали внуки Ольговы пойти на половцев, так как не ходили в прошлом году со всеми князьями, но сами по себе пошли, говоря: «А что, мы разве не князья? Такую же себе славу добудем!» И встретились у Переяславля Игорь с двумя сыновьями из Новгорода-Северского, брат его Всеволод из Трубчевска, Святослав Ольгович из Рыльска и пришедшие на помощь к ним из Чернигова. И вошли в землю половцев. Те же, услышав, пошли навстречу, говоря: «Братия наша перебита и отцы наши, а другие в плену, а теперь вот на нас идут». Послали весть по всей земле своей, а сами пошли навстречу и поджидали войска свои, а наши к ним идут, к вежам их. Половцы встретили их, не подпустив к вежам, и, не дожидаясь остальных войск, сошлись в битве. И побеждены были половцы, и гнали их до веж, и взяли русские полон - жен и детей, и стояли три дня в вежах их, веселясь и говоря: «Братия наша ходила со Святославом, великим князем, и бились с половцами на виду у Переяславля, те сами к ним пришли, а в землю Половецкую не посмели за ними пойти. А мы в земле их, и самих перебили, и жены их полонены, и дети их у нас. А теперь пойдем следом за ними за Дон и перебьем их всех без остатка. Если же и тут одержим победу, то пойдем вслед за ними и до лукоморья, куда не ходили и деды наши, а славу и честь свою всю возьмем до конца». Но не знали о предначертании божьем.
А остатки разбитых половцев бежали к войску своему, куда прежде весть посылали, и рассказали им о своем поражении. Те же, услышав, пришли к ним на помощь и за другими послали. И сошлись с русскими стрельцы, и бились три дня стрельцы, а в копейном бою не сходились, ожидая свою дружину, а к воде не дали им подойти».
К чему я процитировал два этих пространных отрывка?
Во-первых, складывается впечатление, что половцы – оседлый народ. «Вежи», по-видимому, означает «башни, укрепления». Во-вторых, упоминание о неких «стрельцах» вообще позволяет спросить – а о каких временах пишет летописец? Или (о ужас!): когда были добавлены эти «стрельцы» в летопись?
Как половецкие лучники три дня сдерживали русскую кавалерию?
Вспомним Лермонтова: «Два дня мы были в перестрелке – что толку в этакой безделке?»
Несколько дней можно стрелять только из ружей (и пушек)! Причем – будучи в укрытии, либо находясь в редутах (флешах). Три дня стрелять из луков невозможно: стрел не хватит. К тому же, поскольку половцы - степняки, то и с древесиной для качественных стрел у них – «напряженка». А вот обычный пехотинец времен Суворова (и Бородино) нес с собой на марше 1000 патронов (стандартный ранец весит пуд, да плюс ружье и скатка – всего чудо-богатыри несли на себе килограммов под 20). Вполне реально, имея столько патронов, два-три дня удерживать плацдарм. Иное дело – луки и стрелы. Поскольку количество стрел не может быть больше ста-двухсот на одного лучника, то арифметика проста – стрельбы будет максимум на несколько часов, а не на три дня. А значит, сдерживать конницу врага можно лишь недолго, а не три дня, учитывая, что это тяжелая конница, закованная в железо.
Что тогда мог лучник? С дистанции в 100- 200 м, не далее, произвести 10-20 выстрелов по атакующей коннице и уйти за ряды пехоты, либо вести стрельбу по маневрирующей пехоте. И всё. Для конных лучников дистанция для стрельбы сокращается вдвое. При условии, что у половцев мало «тяжелых» всадников, нет панцирной пехоты, нет пеших профессиональных лучников, т.е. армии в настоящем виде, а есть лёгкая конница со слабыми луками. В таком случае им придется маневрировать, и долго это продолжаться не сможет: стрелы кончатся раньше, а пешие лучники противника будут сбивать атаки бездоспешных всадников уже на дальних дистанциях.
Кочевники (а историки уверены, что половцы – кочевники) должны всячески избегать лобового столкновения. Три дня сдерживать русское войско, не подпуская к реке, было возможно лишь при двух условиях:
наличие огнестрельного оружия;
наличие укреплений (хотя бы земляных).
Значит, этот кусок текста – более позднее добавление. И этот текст не относится к событиям этой летописи. Весь этот эпизод вообще может оказаться более поздней подделкой - фальсификатом .
Возможен ли дальний поход весной?
Следующее возражение против похода Игоря – время года. В апреле-мае в степях еще нет травы!
В более поздних летописях, описывающих карательные операции московских царей против донского казачества в эпоху Ивана IV , читаем, что эти походы всегда происходят осенью. Летом – жарко, весной и зимой лошадям нечего есть, остается осень! В апреле-мае мог быть только короткий рейд вдоль границы, но рейд аж к Азовскому морю (тогда Сурожскому) был бы возможен только осенью-зимой.
Карамзин как зеркало русского историзма
А теперь обратимся к тому месту «Истории государства Российского», где знаменитый и авторитетный историк разворачивает перед глазами читателя картину похода князя Игоря на половцев в 1185 году:
«Бедствие Игоря. Апреля 13, 1185 г. Мая 1>. Чрез несколько месяцев торжество Россиян обратилось в горесть. Князья Северские, Игорь Новгородский, брат его Всеволод Трубчевский, и племянник их, не имев участия в победах Святослава, завидовали им, и хотели ещё важнейших. Случившееся тогда затмение солнца казалось их Боярам предзнаменованием несчастным».
Как известно, Карамзин всегда отдавал предпочтение более древним летописям, но в этот раз предпочел Ипатьевскую, более позднюю, проигнорировав Никоновскую, в которой упоминание о затмении отсутствует. Карамзин утверждает, что солнечное затмение во время похода БЫЛО! - и никаких других вариантов не рассматривает.
В каких темных очках князь Игорь наблюдал затмение?
Самое главное возражение против леденящей кровь истории с затмением состоит вот в чем:
ЗАТМЕНИЕ УВИДЕТЬ БЫЛО НЕВОЗМОЖНО. Разве что через закопченное стекло. Или сквозь темные очки. Так и представляю князя Игоря с бутылочным зеленым осколком (от «Жигулевского») или в голливудских темных очках.
ПОЛНОГО ЗАТМЕНИЯ В ТО ВРЕМЯ НЕ БЫЛО. Ни в 1185, ни в 1186 году. Мало того – его на территории Руси в XII веке НЕ БЫЛО ВООБЩЕ.
Анализ карт солнечных затмений за 19 предыдущих и 19 последующих лет показывает, что в эти годы не было возможности наблюдать полное солнечное затмение в Киеве, или в районе Ростова на Дону, или Астрахани в мае месяце. В мае одного года может быть только одно солнечное затмение, а не два, два встречается крайне редко, раз в несколько сот лет. Другие подходящие даты -- 14 мая 1230 г. (частичное затмение) и 6 мая 1464 г. (почти полное).
Затмение конечно, было, но когда - искать надо, вероятнее всего, в голове летописцев или Карамзина!
Астрологические импровизации: надутые щеки Дизи Гиллеспи
А сколько есть в этой истории факторов, понятных только астрологам! Их более десятка.
Я построил модель в виртуальном планетарии, и вот как выглядела максимальная фаза затмения 1 мая 1185 года.
Как видите, очень похоже. При таком затмении кажется, что набежала небольшая тучка, но не видно звёзд и тем более не темно как ночью. Освещенность практически не меняется. Специально сообщаю, что это схема, а не фотография. Так примерно выглядит затмение через закопченное стекло либо через специальные светофильтры. То есть, так мог видеть затмение Игорь – любитель «Жигулевского» и «Людей в черном». Ария летописца о полном затмении – из другой оперы. Н и в 1999 году, ни в 1185 году затмения, описанного летописцем, быть не могло.
Главный калибр: карта затмения 1 мая 1185 года – это не карта военного поражения!
Мы не знаем, когда Игорь вышел в поход на половцев (если вышел…). Но карта затмения, построенная на координаты столицы государства (Киева) должна отражать важнейшие события этого периода – весны 1185 года.
И можно с полной уверенностью сказать, что она не описывает поражение в войне.
Первое что бросается в глаза -- затмение происходит на Уране, т.е. в градусе затмения стоит Уран. Подобное всегда сопровождается катастрофами безличного и массового характера. Могло рухнуть здание, могли быть народные волнения, могли быть какие-то перемены в государстве. Но на гибель войска это не похоже, поскольку высшие планеты являются показателями безличных природных или техногенных катастроф, стихийных бедствий (ураганов, землетрясений, климатических аномалий и т.п.).
Действие Урана подобно молнии: всё внезапно и необратимо. Вероятно, это затмение могло касаться финансов, поскольку сама точка затмения -- в VIII доме карты затмения. Я бы предположил, что на таком затмении изъяли из обращения золотые деньги или, наоборот, медные. На это указывает и Лилит в Скорпионе во II доме.
Ближайший пример затмения на Уране -- 5-го января 1992 г. Это затмение обусловило начало «шоковой терапии» в российской экономике и жесткие экономические реформы.
Если бы летописцы отметили, что рухнула стена или башня в Киеве, или возникли финансовые трудности у Руси -- поверил бы.
(Впрочем, все ясно! Русские взяли у половцев кредит конскими хвостами или сеном с необозримых степей, а потом, чтобы его не отдавать, пошли на половцев войной...)
Затмение 1185 года -- в VIII доме карты, что описывает катастрофу, катаклизм, дефолт, разорение, повлиявшие негативно на весь народ русский. А в летописи говорится о поражении в локальном конфликте, которое даже не все заметили. Более того, если верить тем же летописям, Игорь сбежал из плена, собрал войска и нанес поражение половцам. Фактически, это событие не изменило состояние русского государства в отличие от затмения 1992 г., которое превратило миллионы людей на постсовковом пространстве в нищих.
В карте 1185 г. знаменательно соединение звезды Поллукс с Селеной. Поллукс -- Бессмертный Близнец, пожертвовавший своим бессмертием ради брата. Это звезда воинов, борцов за справедливость и счастье других людей. Она требует безусловного самопожертвования. Возможно, это действительно описание героизма Игоря – и в таком случае я несу ахинею. Но, по-моему, свидетельств, подтверждающих мою версию, все же достаточно.
Плутон – сигнификатор противника -- в соединении с Селеной в знаке Рака, а Марс – младший управитель VII дома врагов -- в Рыбах. Рассмотрев множество карт, связанных с началом боевых действий, я не обнаружил ни одного примера начала войны с Марсом в Рыбах и с соединением Плутона и Селены.
Марс в Рыбах – тварь пугливая и боится призраков больше реальности. Плутон, смягчен Селеной, поскольку Селена выше его по статусу в небесной иерархии. Следовательно, такая констелляция не могла поддерживать войну. Все эти стояния были и до затмения, а значит, в мае серьезной войны в принципе не должно было начаться.
Жребий Победы соединен с Юпитером в Х доме. Это суперсильная позиция, но для окончания. Противостояние к Нептуну, конечно, поражает Жребий Победы, но, вероятнее всего, никто никуда не ходил. Два управителя третьего и первого домов в противостоянии, а без нормального III и I домов никакие походы, а тем более военные, не получатся.
Особенность этой карты затмения в том, что она императивно начинает действовать за 6 дней до затмения, на это указывает расстояние в градусах между Солнцем и Раху. Поэтому можно предположить, что это затмение действительно вызвало некий шок в обществе, но не такой, о котором пишет летопись.
Скорее всего, войны в том году вообще не было.
Еретические выводы или сольная каденция
Анализируя все имеющиеся в моем распоряжении летописи, я с ужасом понял, что нет нормальных летописей, написанных последовательно, а есть дикая «нарезка», эдакий винегрет из обрывков, в котором трудно сегодня найти логику и отделить различные по времени написания куски. Мог в летописи затесаться и некий кусок о затмении. Можно предположить, что была летопись, в которой рассказывалось о полном, тотальном затмении (до темноты), но говорилось в ней о событиях не XII века, или произошедших не в России, или и то, и другое. Такие затмения до полной темноты вообще крайне редки и случаются далеко не каждое столетие. И наблюдаются далеко не на всей Земле. Когда-то за таким затмением Кук отправился в другое полушарие, а в ХХ веке «солнечники» специально гонялись за такими затмениями по всему земному шару.
Итак, завершающий и торжествующий писк моего астрологического саксофона: выводы.
Первый: Летопись скомпилирована. В ней соседствуют места, повествующие о разных временах и о разных странах. Возможно, история с затмением – перепев какой-то более древней, причем не местной легенды. Такое ощущение от «рокового», «фатального» стиля летописей именно в этом отрывке, от сгустившейся атмосферы повествования. Возможно, эта легенда была специально вставлена церковниками (поскольку Игорь наказан за то, что он отрицает влияние затмения, то есть высших сил на человеческие дела).
Второй: Ни в этом году, ни ранее или позднее этого года такого затмения не было видно, а значит летопись – фальсификат. Либо дата случайно совпала, а в совпадения я не верю, поскольку совпадение – это высшая степень закономерности. В таком случае, дата затмения взята из других источников, описывающих некие события в другой стране, где затмение было видно и его действительно наблюдали.
Третий: Следовательно, можно предположить, что никакого похода не было, по крайней мере, в указанный год.
Четвертый: Те, кто сочинял «летописи», не занимались исторической реконструкцией, а значит, многое ляпы в тексте заметить не смогли и не исправили. Ляпы откровенные, не вписывающиеся в тактику и стратегию той эпохи. Поскольку я ею занимаюсь 20 лет, у меня есть некоторые представления о вероятности того или иного хода событий.
Мои собственные макароны
Я не ставил цель смоделировать историческую реальность астрологическими методами. То есть ответить на вопрос, а что на самом деле произошло в том далеком году с князем Игорем, ханом Кончаком и прочими героями этого блокбастера. Это тема для другой статьи или даже целой книги.
Реконструкция истории (и особенно ее загадочных, «темных» мест) астрологическими методами -- дело новое и пока практически неизведанное. Например, миф о призвании варягов. Можно ли его подтвердить или опровергнуть астрологически?
Но это уже тема будущей статьи.
Использованные материалы
Кудряшов К. В. Про Игоря Северского, про землю Русскую. М., 1959. С. 82-88;
ПЛДР под ред Стеллецкого - 1965. С. 247-261;
ПЛДР: XII век. М., 1980. С. 344-371;
Гетманец М. Ф. Тайна реки Каялы: Слово о полку Игореве. Харьков, 1982. С. 135-140;
Повести Древней Руси XI-XII века. Л., 1983. С. 353-375;
Альманах «Слово» - 1985. С. 415-422;
Літописні оповіді про похід князя Ігоря/Упорядкування, текстологічне досл i дження та переклади В.Ю.Франчук. Київ, 1988. С. 70-172.
Повесть временных лет (ПВЛ). Ч. 1. М.-Л. 1950, с. 18.
Иловайский Д.И. Разыскания о начале Руси. М. 1876, с. 238-239.
Пархоменко В.А. Русь в IX веке. - Известия Отделения русского языка и словесности, 1917, т. 22, кн. 2, с. 128-129.Пархоменко В.А. У истоков русской государственности (VIII-XI вв.). Л. 1924, с. 5, 7.
Покровский М.Н. Избранные произведения. Кн. 1. М. 1966, с. 98.
Греков Б.Д. Феодальные отношения в Киевском государстве. М.-Л. 1936, с. 170-171, 9;. Греков Б.Д. Киевская Русь. М.-Л. 1939, с. 227-228.ПСРЛ. М.; Л., 1949. Т. 25. С. 92). Завершается рассказ Лаврентьевской летописи размышлением о казнях Божиих, заимствованным из статьи предыдущего года (там тоже вторичным - почерпнутым из статьи 1093 ПВЛ).
Полное собрание русских летописей. Т. 2. Ипатьевская летопись (Рец.) // Москв. 1843. № 12. Отд. Критика. С. 425).
Лаврентьевская летопись // ПСРЛ. Л., 1927. Вып. 2; 2-е изд. Т. 1, вып. 2. Стб. 397-400; Ипатьевская летопись // ПСРЛ. СПб., 1908. Т. 2. Стб. 637-651 (оба изд. фототипически переизданы: М., 1962).
Повести о походе князя Игоря на половцев.
Сравните два рассказа о походе князя Игоря. Чем отличаются эти рассказы фактически, с точки зрения отношения к героям повествования, стилистически и идейно?
Что сообщают летописцы о причинах поражения Игоря?
Обратите внимание на номинативные (фактологические и описательные) и коммуникативные (комментирующие) элементы текстов.
Что мы узнаем из летописных рассказов о личности князя Игоря и мировоззрении летописца?
Сравните летописное повествование и сюжет «Слова о полку Игореве». Какие отличия и черты сходства вы замечаете?
ИЗ КИЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ (Ипатьевский летописный свод)
Летописная повесть о походе Игоря Святославича на половцев в 1185 году
А в это время Игорь Святославич, внук Олегов, выступил из Новгорода месяца апреля в двадцать третий день, во вторник, позвав с собой брата Всеволода из Трубчевска, и Святослава Ольговича, племянника своего, из Рыльска, и Владимира, сына своего, из Путивля. И у Ярослава попросил в помощь Ольстина Олексича, Прохорова внука, с ковуями черниговскими. И так двинулись они медленно, на раскормленных конях, собирая войско свое. Когда подошли они к реке Донцу в вечерний час, Игорь, взглянув на небо, увидел, что солнце стоит словно месяц. И сказал боярам своим и дружине своей: “Видите ли? Что значит знамение это?” Они же все посмотрели, и увидели, и понурили головы, и сказали мужи: “Князь наш! Не сулит нам добра это знамение!” Игорь же отвечал: “Братья и дружина! Тайны божественной никто не ведает, а знаменье творит бог, как и весь мир свой. А что нам дарует бог - на благо это или на горе нам - это мы увидим”.
И, сказав так, переправился через Донец, и подошел к Осколу, и ждал там два дня брата своего Всеволода: тот шел другой дорогой из Курска. И оттуда двинулись к Сальнице. Здесь приехали к ним разведчики, которых посылали ловить “языка”, и сказали приехавшие: “Видели врагов, враги ваши во всем вооружении ездят, так что либо поезжайте без промедления, либо возвратимся домой: не подходящее сейчас для нас время”. Игорь же обратился к братии своей: “Если нам придется, не приняв боя, вернуться, то позор нам будет хуже смерти; пусть же будет так, как нам бог даст”. И, порешив так, ехали всю ночь,
Наутро же, в пятницу, в обеденное время, встретились с полками половецкими; успели подготовиться половцы: вежи свои отправили назад, а сами, собравшись от мала до велика, стали на противоположном берегу реки Сюурлий. А наши построились в шесть полков: Игорев полк посередине, а по правую руку - полк брата его Всеволода, по левую - Святослава, племянника его, перед этими полками полк сына его Владимира и другой полк, Ярославов, - ковуи с Ольстином, а третий полк впереди - стрелки, собранные от всех князей. И так построили полки свои. И обратился Игорь к братии своей: “Братья! Этого мы искали, так дерзнем же!” И двинулись на половцев, возложив на бога надежды свои. И когда приблизились к реке Сюурлию, то выехали из половецких полков стрелки и, пустив по стреле в сторону русских, ускакали. Еще не успели русские переправиться через реку Сюурлий, как обратились в бегство и те половецкие полки, которые стояли поодаль за рекой.
Святослав же Ольгович, и Владимир Игоревич, и Ольстин с ковуями-стрелками бросились их преследовать, а Игорь и Всеволод двигались медленно, держа строй своих полков. Передовые отряды русских избивали половцев и хватали пленных. Половцы пробежали через вежи свои, а русские, доскакав до веж, захватили там большой полон. Некоторые с захваченными пленниками лишь ночью вернулись к своим полкам. И когда собрались все полки, обратился Игорь к братии своей и к мужам своим: “Вот бог силой своей обрек врагов наших на поражение, а нам даровал честь и славу. Но видим мы бесчисленные полки половецкие - чуть ли не все половцы тут собрались. Так поедем же сейчас, ночью, а кто утром пустится преследовать пас, то разве все смогут: лишь лучшие из половецких конников переправятся, а уж нам самим - как бог даст”. Но сказал Святослав Ольгович дядьям своим: “Далеко гнался я за половцами, и кони мои изнемогли; если мне сейчас ехать, то отстану по дороге”. Согласился с ним Всеволод и предложил заночевать здесь. И сказал Игорь: “Не удивительно будет, мудрые, братья мои, и умереть тут”. И легли здесь.
Когда же занялся рассвет субботнего дня, то начали подступать полки половецкие, словно лес. И не знали князья русские, кому из них против кого ехать, - так много было половцев. И сказал Игорь: “Вот думаю, что собрали мы на себя всю землю Половецкую - Кончака, и Козу Бурновича, и Токсобича, Колобича, и Етебича, и Тертробича”. И тогда, посоветовавшись, все сошли с коней, решив, сражаясь, дойти до реки Донца, ибо говорили: “Если поскачем - спасемся сами, а простых людей оставим, а это будет нам перед богом грех: предав их, уйдем. Но либо умрем, либо все вместе живы останемся”. И, сказав так, сошли с копей и двинулись с боем. Тогда по божьей воле ранили Игоря в руку, и омертвела его левая рука. И опечалились все в полку его: был у них воевода и ранили его прежде других. И так ожесточенно сражались весь день до вечера, и многие были ранены и убиты в русских полках.
Когда же настала ночь субботняя, все еще шли они, сражаясь. На рассвете же в воскресенье вышли из повиновения ковуи и обратились в бегство. Игорь же в это время был на коне, так как был ранен, и поспешил к ним, пытаясь возвратить их к остальным полкам. Но, заметив, что слишком отдалился от своих, снял шлем и поскакал назад к своему полку, ибо уже узнали князя и должны были вернуться. Но так никто и не возвратился, только Михалко Юрьевич, узнав князя, вернулся. А с ковуями не бежал никто из бояр. только немного простых воинов да кое-кто из дружинников боярских, а все бояре сражались в пешем строю, и среди них Всеволод, показавший немало мужества. Когда уже приблизился Игорь к своим полкам, половцы, помчавшись ему наперерез, захватили его на расстоянии одного перестрела от воинов его. И, уже схваченный, Игорь видел брата своего. Всеволода, ожесточенно сражающегося, и молил он у бога смерти себе, чтобы не увидеть гибели брата своего. Всеволод же так яростно бился, что и оружия ему не хватало. И сражались, обходя вокруг озеро.
И так в день святого воскресенья низвел на нас господь гнев свой, вместо радости обрек нас на плач и вместо веселья - на горе на реке Каялы. Воскликнул тогда, говорят, Игорь: “Вспомнил я о грехах своих перед господом богом моим, что немало убийств и кровопролития совершил на земле христианской: как не пощадил я христиан, а предал разграблению город Глебов у Переяславля. Тогда немало страданий испытали безвинные христиане: разлучаемы были отцы с детьми своими, брат с братом, друг с другом своим, жены с мужьями своими, дочери с матерями своими, подруга с подругой своей. И все были в смятении: тогда были полон и скорбь, живые мертвым завидовали, а мертвые радовались. что они, как святые мученики, в огне очистились от скверны этой жизни. Старцев пинали, юные страдали от жестоких и немилосердных побоев, мужей убивали и рассекали, женщин оскверняли. И все это сделал я, - воскликнул Игорь, - и недостоин я остаться жить!
И вот теперь вижу отмщение от господа бога моего: где ныне возлюбленный мой брат? Где ныне брата моего сын? Где чадо, мною рожденное? Где бояре, советники мои? Где мужи-воители? Где строй полков? Где кони и оружие бесценное? Не всего ли этого лишился я теперь, и, связанного, предал меня бог в руки беззаконникам. Это все воздал мне господь за беззакония мои и за жестокость мою, и обрушились содеянные мною грехи на мою же голову. Неподкупен господь, и всегда справедлив суд его. И я не должен разделить участи живых. Но теперь вижу, что другие обретают венец мученичества, так почему же я - один виноватый - не претерпел страданий за все это? Но, владыка господь бог мой, не отвергни меня навсегда, но какова будет воля твоя, господи, такова и милость нам, рабам твоим”.
И тогда окончилась битва, и разлучены были пленники, и пошли половцы каждый к своим вежам. Игоря же взял в плен муж именем Чилбук из Тарголовцев, а Всеволода, брата его, захватил Роман Кзич, а Святослава Ольговича - Елдечук из Вобурцевичей, а Владимира - Копти из Улашевичей. Тогда же на поле битвы Кончак поручился за свата своего Игоря, ибо тот был ранен. И из стольких людей мало кто смог по счастливой случайности спастись, невозможно было скрыться беглецам - словно крепкими стенами окружены были полками половецкими. Но наших русских мужей около пятнадцати убежало, а ковуев и того меньше, а остальные в море утонули.
В это время великий князь Святослав Всеволодович отправился в Карачев и собирал в верхних землях воинов, намереваясь на все лето идти на половцев к Дону. Когда уже на обратном пути оказался Святослав у Новгорода-Северского, то услышал о братьях своих, что пошли они втайне от него на половцев, и был он этим очень раздосадован. Святослав в то время плыл в ладьях; когда же прибыл он в Чернигов, прибежал туда Беловод Просович и поведал Святославу о случившемся в Половецкой земле. Святослав, узнав обо всем, вздохнул тяжело и сказал, утирая слезы: “О дорогая моя братия, и сыновья, и мужи земли Русской! Даровал мне бог победу над погаными, а вы, не сдержав пыла молодости, отворили ворота на Русскую землю. И как я только что досадовал на Игоря, так теперь оплакиваю его, брата своего”.
После этого послал Святослав сына своего Олега и Владимира в Посемье. Узнав о случившемся, пришли в смятение города посемские, и охватила их скорбь и печаль великая, какой никогда не бывало во всем Посемье, и в Новгороде-Северском, и во всей земле Черниговской: князья в плену и дружина пленена или перебита. И метались люди в смятенье, в городах смуты начались, и не милы были тогда никому и свои близкие, но многие забывали и о душе своей, печалясь о своих князьях. Затем послал Святослав к Давыду в Смоленск, со словами: “Сговаривались мы пойти на половцев и лето провести на берегах Дона, а теперь половцы победили Игоря, и брата его, и сына; так приезжай же, брат, охранять землю Русскую”. Давыд же приплыл по Днепру, пришли и другие на помощь и стали у Треполя, а Ярослав с полками своими стоял в Чернигове.
Поганые же половцы, победив Игоря с братией, немало возгордились и собрали всех людей своих, чтобы пойти на Русскую землю. И начался у них спор. Говорил Кончак: “Пойдем к Киеву, где была перебита братия наша и великий князь наш Боняк”. А Гза говорил: “Пойдем на Сейм, где остались их жены и дети: там для нас готовый полон собран, будем города захватывать, никого не опасаясь”. И так разделились надвое: Кончак пошел к Переяславлю, и окружил город, и бился там весь день. Владимир же Глебович, князь Переяславля, был храбр и силен в бою. Выехал он из города и напал на врагов, и лишь немногие из дружины решились ехать за ним. Жестоко бился он и был окружен множеством половцев. Тогда остальные переяславцы, видя, как мужественно бьется их князь, выскочили из города и выручили князя своего, раненного тремя копьями. А славный воин этот, Владимир, тяжело раненный, въехал в город свой, утер мужественный пот за отчизну свою. И послал Владимир к Святославу и к Давыду с просьбой: “Половцы у меня, так помогите же мне”. Святослав послал к Давыду, а Давыд стоял у Треполя со смоленцами. Смоленцы же начали совещаться и сказали так: “Мы пришли к Киеву, если бы была там сеча - сражались бы, но зачем нам другой битвы искать, не можем - устали уже”. А Святослав с Рюриком и с другими, пришедшими на помощь, пошли по Днепру против половцев; Давыд же возвратился назад со своими смоленцами. Половцы, услышав об этом, отступили от Переяславля. И, проходя мимо Римова, осадили его. Римовичи затворились в городе и заполнили все заборолы, и, по воле божьей, рухнули две городницы с людьми на сторону осаждавших. На остальных же горожан напал страх. Кто из них выбежал из города и бился в болотах подле Римова, те и спаслись от плена, а кто остался в городе - тех всех пленили. Владимир же посылал к Святославу Всеволодовичу и к Рюрику Ростиславичу, призывая их к себе на помощь. Но Святослав задержался, ожидая Давыда со смоленцами. И гак опоздали князья русские и не догнали половцев. Половцы же, взяв город Римов, с полоном отправились восвояси, а князья вернулись по своим домам, печалясь о сыне своем Владимире Глебовиче, получившем тяжелые смертельные раны, и о христианах, взятых в полон погаными.
Вот так бог казнит нас за грехи наши, привел на нас поганых не для того, чтобы порадовать их, а, нас наказывая и призывая к покаянию, чтобы мы отрешились от своих дурных деяний. И наказывает нас набегами поганых, чтобы мы, смирившись, опомнились и сошли с пагубного своего пути.
А иные половцы двинулись по другой стороне <Сулы> к Путивлю. Гза с большим войском разорил окрестности его и села пожег. Сожгли половцы и острог у Путивля и вернулись восвояси.
Игорь же Святославич в то время находился у половцев, и говорил он постоянно: “Я по делам своим заслужил поражение, и по воле твоей, владыка господь мой, а не доблесть поганых сломила силу рабов твоих. Не стою я жалости, ибо за злодеяния свои обрек себя на несчастия, которые я и испытал”. Половцы же, словно стыдясь доблести его, не чинили ему никакого зла, но приставили к нему пятнадцать стражей из числа своих соплеменников и пять сыновей людей именитых, и всего их было двадцать, но не ограничивали его свободы: куда хотел, туда ездил и с ястребом охотился, а своих слуг пять или шесть также ездило с ним. Те стражи его слушались и почитали, а если посылал он кого-нибудь, то беспрекословно исполняли его желания И попа привел из Руси к себе с причтом, не зная еще божественного промысла, но рассчитывая, что еще долго там пробудет. Однако избавил его господь по молитвам христиан, ибо многие печалились о нем и проливали слезы.
Когда же был он у половцев, то нашелся там некий муж, родом половчин, по имени Лавр. И пришла тому мысль благая, и сказал он Игорю: “Пойду с тобою в Русь”. Игорь же сначала не поверил ему, к тому же лелеял он дерзкую надежду, как это свойственно юности, замышляя бежать в Русь вместе со своими мужами, и говорил: “Я, страшась бесчестия, не бросил тогда дружину свою и теперь не могу бежать бесславным путем”. С Игорем же были сын тысяцкого и конюший его, и те убеждали князя, говоря: “Беги, князь, в землю Русскую, если будет на то божья воля - спасешься”. Но все не находилось удобного времени, какого он ждал. Однако, как говорили мы прежде, возвратились половцы из-под Переяславля, и сказали Игорю советчики его: “Не угоден богу твой дерзкий замысел: ты ищешь случая бежать вместе с мужами своими, а что же об этом не подумаешь: вот приедут половцы из похода, и, как слышали мы, собираются они перебить и тебя, князь, и мужей твоих, и всех русских. И не будет тебе ни славы, ни самой жизни”. Запал князю Игорю в сердце совет их; испугавшись возвращения половцев, решил он бежать.
Но нельзя ему было бежать ни днем, ни ночью, потому что стерегли его стражи, но посчитал он самым подходящим время на заходе солнца. И послал Игорь к Лавру конюшего своего, ведя передать: “Переезжай на тот берег Тора с конем поводным”, - ибо решился он бежать с Лавром на Русь. Половцы же в это время напились кумыса. Когда стало смеркаться, пришел конюший и сообщил князю своему Игорю, что ждет его Лавр. Встал Игорь в страхе и в смятении, поклонился образу божьему и кресту честному, говоря: “Господи, в сердцах читающий! О, если бы ты спас меня, владыка, недостойного!” И, взяв с собой крест и икону, поднял стену шатра и вылез из него, а стражи тем временем забавлялись и веселились, думая, что князь спит. Он же, подойдя к реке, перебрался на другой берег, сел на копя, и так поехали они с Лавром через вежи.
Принес ему господь избавление это в пятницу вечером. И шел Игорь пешком до города Донца одиннадцать дней, а оттуда - в свой Новгород, и все обрадовались ему. Из Новгорода отправился он к брату своему Ярославу в Чернигов, прося помочь ему в обороне Посемья. Обрадовался Игорю Ярослав и обещал помощь. Оттуда направился Игорь в Киев, к великому князю Святославу, и рад был Игорю Святослав, а также и Рюрик, сват его.
Перевод О. В. Творогова
ИЗ ЛАВРЕНТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ
ИЗ ЛАВРЕНТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ
В то лето бог вложил в сердце русским князьям мысль - ходили все князья русские на половцев: Святослав Всеволодович, Рюрик Ростиславич, Владимир Глебович, Глеб Святославич, Глеб Юрьевич Туровский, Мстислав Романович, Изяслав Давидович, Всеволод Мстиславич и помощь из Галича, Владимира и Лучьска. И пошли все вместе на половцев; и перешли реку Угол, и пять дней искали их. Владимир же Глебович, внук Юрия, ездил впереди в сторожевом полку с переяславцами, и берендеев было с ним две тысячи сто.
Половцы же, услышав, что русские пришли на них, обрадовались, надеясь на силу свою, и сказали: «Вот бог отдал князей русских и полки их в руки наши». Бросились в битву, не ведая, что говорится: «Тщетно мужество и умысел, если бог противится». Пошли они против Владимира, с кликами. словно пожрать его хотели. А Владимир, с помощью божьей и святой богородицы и укрепляем молитвой деда своего и отца своего, пошел им навстречу. Он упросил Святослава, говоря: «Волость моя опустошена половцами, пусти меня, отец мой Святослав, с передовым сторожевым полком». А князья русские не поспели за Владимиром. Половцы же, увидев полк Владимира, храбро на них идущий, побежали, гонимые гневом божиим и святой богородицы.
Наши же погнали их, и рубили их, и семь тысяч взяли в полон, одних князей половецких было четыреста семнадцать, и Кобяка схватили, Осолука, Барака, Тарга, Данилу, Башкорта, Тарсука, Изу, Глеба Тириевича, Ексна, Алака и Толгыя, тестя Давыдова, с сыном, Тетия с сыном, Кобякова тестя Турундая. И помог бог и святая богородица Владимиру месяца июля в тридцать первый день, в понедельник, в день памяти святого Евдокима Нового.
Даровал господь победу великую нашим князьям и воинам их над врагами нашими, побеждены были иноплеменники куманы, или половцы. И сказал Владимир: «В этот день, дарованный нам господом, возрадуемся и возвеселимся, ибо господь избавил нас от врагов наших и поверг врагов наших под ноги наши, и сокрушил головы змиевы». И была радость великая: дружина обогатилась пленниками, и колодников повели, оружье добыли и коней, и возвратились домой, славя бога и святую богородицу, скорую на помощь роду христианскому.
В г о д 6 6 9 4 (1186). Месяца мая в первый день, в день памяти святого пророка Иеремии, в среду, под вечер было знаменье на солнце, и так сильно потемнело, что можно было людям увидеть звезды, и в глазах все позеленело, а солнце превратилось как бы в месяц, а в рогах его словно горящие угли. Страшно было видеть людям знамение божие.
В тот же год, того же месяца в восемнадцатый день, в день памяти святого мученика Потапия, в субботу, родился сын у великого князя Всеволода, и нарекли имя ему в святом крещении Константин.
В том же году надумали внуки Ольговы пойти на половцев, так как не ходили в прошлом году со всеми князьями, но сами по себе пошли, говоря: «А что, мы разве не князья? Такую же себе славу добудем!» И встретились у Переяславля Игорь с двумя сыновьями из Новгорода-Северского, брат его Всеволод из Трубчевска, Святослав Ольгович из Рыльска и пришедшие на помощь к ним из Чернигова. И вошли в землю половцев. Те же, услышав, пошли навстречу, говоря: «Братия наша перебита и отцы наши, а другие в плену, а теперь вот на нас идут». Послали весть по всей земле своей, а сами пошли навстречу и поджидали войска свои, а наши к ним идут, к вежам их. Половцы встретили их, не подпустив к вежам, и, не дожидаясь остальных войск, сошлись в битве. И побеждены были половцы, и гнали их до веж, и взяли русские полон - жен и детей, и стояли три дня в вежах их, веселясь и говоря: «Братия наша ходила со Святославом, великим князем, и бились с половцами на виду у Переяславля, те сами к ним пришли, а в землю Половецкую не посмели за ними пойти. А мы в земле их, и самих перебили, и жены их полонены, и дети их у нас. А теперь пойдем следом за ними за Дон и перебьем их всех без остатка. Если же и тут одержим победу, то пойдем вслед за ними и до лукоморья, куда не ходили и деды наши, а славу и честь свою всю возьмем до конца». Но не знали о предначертании божьем.
А остатки разбитых половцев бежали к войску своему, куда прежде весть посылали, и рассказали им о своем поражении. Те же, услышав, пришли к ним на помощь и за другими послали. И сошлись с русскими стрельцы, и бились три дня стрельцы, а в копейном бою не сходились, ожидая свою дружину, а к воде не дали им подойти.
И подошло к ним войско все, бесчисленное множество. Наши же, увидев их, ужаснулись и забыли о похвальбе своей, ибо не ведали сказанного пророком: «Тщетны человеку и мудрость, и мужество, и замысел, если бог противится». Изнемогли от безводия и кони и сами, в жаре и в муках, и наконец пробились к воде, а то три дня не подпускали их к воде. Видев это, враги устремились на них, и прижали их к воде, и яростно бились с ними, и лютая была битва. Сменили половцы коней своих, а у наших кони изнемогли, и были побеждены наши гневом божьим. Князей всех в плен взяли, а из бояр и вельмож и дружины всей,- кто убит, другие в плен взяты или ранены. И возвратились с победой великой половцы, а о наших не ведомо кто и весть принес, а все за грехи наши.
Где же радость наша - теперь вздохи и плач повсюду! Исайя же пророк говорит: «Господи, в печали вспомнил тебя», и прочее.
Шел своей дорогой купец, и половцы приказали ему передать: «Идите за своей братией, или мы идем за своей братией к вам». Князья же все, услышав о таком несчастии с братией своей и с боярами, застенали все, и повсюду был плач и рыдания: у одних братья погибли или в плен попали, у других отцы или близкие. А князь Святослав послал за сыновьями своими и за всеми князьями. И собрались к нему в Киев, и выступили к Каневу. Половцы же, услышав, что вся земля Русская идет против них, бежали за Дон. Святослав же, узнав, что они бежали, возвратился со всеми князьями к Киеву, и разошлись все по своим землям.
А половцы, услышав, что они отошли, внезапно напали на Переяславль, и взяли все города по Суле, и у Переяславля бились весь день. Владимир же Глебович, видя, что они сейчас захватят острог, выехал из города с небольшой дружиной, и напал на них, и смело сразился с ними, они же, на беду, окружили князя. Но горожане, видя, что свои изнемогают в бою, выскочили из города и в бою едва отняли князя, раненного тремя копьями. А из дружины его многие погибли. И поспешили в город, и затворились в нем. А половцы возвратились с большим полоном в вежи.
Вскоре бежал Игорь от половцев -ибо господь не оставит праведника в руках грешников: взирает господь на тех, кто боится его, и прислушивается к молитвам их! Гнались за ним и не догнали; как Саул преследовал Давида, но бог избавил того, так и Игоря бог избавил от рук поганых половцев... А остальных держали строго и сторожили, угрожая цепями и муками.
Все это свершилось из-за грехов наших, так как умножились грехи наши и преступления. Бог ведь казнит рабов своих различными напастями, и огнем, и водой, и войной, и иными различными бедами; христианам, многое перенесшим, суждено будет войти в царство небесное. Согрешили и казнимы, как поступали, за то и получили, но наказывает нас справедливо господь наш, и пусть никто не посмеет сказать, что ненавидит нас бог - не будет этого! Так любит, как возлюбил нас, когда муки принял нас ради, чтобы избавить нас от дьявола.
- - - - - -
Ободренный успехами предшествующего похода, он ставит себе безумно смелую задачу: с немногими собственными силами „поискать“ старую черниговскую Тмуторокань, дойти до берегов Черного моря, более ста лет закрытого для Руси половцами. Высокое чувство воинской чести, раскаяние в своей прежней политике, преданность новой - общерусской, ненависть к своим бывшим союзникам - свидетелям его позора, муки страдающего самолюбия - все это двигало им в походе. В этой сложной подоплеке - черты особого трагизма несчастного похода Игоря Святославича, - трагизма, приковавшего к нему внимание и автора "Слова" и летописцев, составивших о нем в разных концах Русской земли свои повести - самые обширные и, может быть, самые живые из всех повестей о степных походах русских князей.
Сохранилось два летописных рассказа о походе Игоря Святославича 1185 г.: один, более обширный - в Ипатьевской летописи, другой, более сжатый - в Лаврентьевской. Но и тот и другой не изначальны: в обоих есть некоторые общие части, восходящие к не дошедшему до нас летописанию пограничного со степью Переяславля Русского. Вот как на их основании можно себе представить поход Игоря.
23 апреля 1185 г. во вторник Игорь Святославич Новгород-Северский, сын его Владимир Путивльский, племянник князь Святослав Ольгович Рыльский, вместе с присланными от Ярослава Всеволодовича Черниговского дружинами ковуев во главе с Ольстином Олексичем, выступили в далекий степной поход на половцев без сговора с киевским князем Святославом. Откормленные за зиму кони шли тихо. Игорь ехал, собирая свою дружину. В походе у берегов Донца 1 мая, когда день клонился к вечеру, их застигло солнечное затмение, считавшееся на Руси предзнаменованием несчастья, но Игорь не поворотил коней. Он сказал боярам своим и дружине: „Видите ли, что есть знамение се?“. Они все посмотрели, опустили головы и сказали: „Княже! Се есть не на добро знамение се“. Игорь сказал на это: „Братья и дружино! Тайны божия никто же не весть, а знамению творець бог и всему миру своему. А нам что створить бог, - или на добро, или на наше зло, - а то же нам видити“. Сказав так, Игорь переправился через Донец. У Оскола Игорь два дня поджидал брата Всеволода, шедшего иным путем из Курска. От Оскола пошли дальше к реке Сальнице.
Застигнуть половцев врасплох, как рассчитывал Игорь, не удалось: неожиданно русские сторожа, которых послали ловить „языка“, донесли, что половцы вооружены и готовы к бою. Сторожа советовали либо итти быстрее, либо возвратиться, - „яко не наше есть время“, т. е. не время для похода. Но Игорь сказал: „Оже ны будеть не бившися возворотитися, то сором ны будеть пущеи смерти, но како ны бог дасть“. Согласившись на этом, русские не стали на ночлег, а ехали всю ночь. На следующий день в обеденное время русские встретили половецкие полки. Половцы отправили назад свои вежи (кочевые жилища на телегах), а сами, собравшись „от мала и до велика“, выстроились на той стороне реки Сюурлия. Войска Игоря построились в шесть полков. По обычаю того времени, Игорь Святославич сказал князьям краткое ободряющее слово: „Братья, сего мы искале, а потягнемь“. Посредине стал полк Игоря, по правую руку от него - буй-тура Всеволода, по левую - полк Игорева племянника Святослава Рыльского. Впереди стал полк сына Игоря - Владимира и полк черниговских ковуев. Отборные стрелки, выведенные из всех полков, вышли вперед. Половцы выстроили своих стрельцов. Дав залп из луков („пустивше по стреле“), половцы бежали. Бежали и те половецкие полки, которые стояли вдалеке от реки. Передовые полки черниговских ковуев и Владимира Игоревича погнались за половцами. Игорь же и Всеволод шли медленно, сохраняя боевой порядок своих полков. Половцы пробежали через свои вежи. Русские овладели их вежами и захватили полон (пленных). Часть войска гналась за половцами дальше и ночью вернулась назад с новым полоном.
Когда все собрались, Игорь стал говорить, чтобы поехать в ночь, но Святослав Рыльский сказал дядьям своим: „Далече есьм гонил по половцех, а кони мои не могут. Аже ми будеть ныне поехати, то толико ми будеть на дорозе остати“. Решили ночевать на месте.
Несочувственная Ольговичам Лаврентьевская летопись говорит, что войска Ольговичей стояли на половецких вежах три дня „веселясь“, и передает похвальбу, якобы ими произнесенную: „Братья наша ходили с Святославом великим князем, и билися с ними зря на Переяславль (т. е. невдалеке от Переяславля), а они (половцы) сами к ним пришли, а в землю их (половецкую) не смели по них ити. А мы в земле их есмы, и самех избили, а жены их полонены, и дети у нас, а ноне поидем по них за Дон и до конця избьем их. Оже ны будет ту победа, идем по них и луку моря (до Азовского лукоморья), где же не ходили ни деди наши. А возмем до конца свою славу и честь“.
Ипатьевская летопись рассказывает события, случившиеся после первой победы, иначе. На следующий же день после первой победы над половцами с рассветом неожиданно половецкие полки „ак борове“ (подобно лесу) стали наступать на русских. Небольшое русское войско увидело, что оно собрало против себя „всю половецкую землю“. Но и в этом случае отважный Игорь не поворотил полков. Его речь перед битвой напоминает речи Мономаха своею заботой о „черных людях“: „Оже побегнемь, утечемь сами, а черные люди оставим, то от бога ны будеть грех, сих выдавше. Поидемь, но или умремь, или живи будемь на единомь месте“. Чтобы пробиваться к Донцу, не опережая и не отставая друг от друга, Игорь приказал конным спешиться и драться всем вместе.
Трое суток день и ночь медленно пробивался Игорь к Донцу со своим войском. В бою Игорь был ранен в правую руку, и была большая печаль в полку его. Отрезанные от воды воины были истомлены жаждою. Первыми изнемогли от жажды кони. Много было раненых и мертвых в русских полках. Бились крепко до самого вечера, бились вторую ночь; на рассвете утром в воскресенье черниговские ковуи дрогнули. Игорь поскакал к ковуям, чтобы остановить их. Он снял шлем, чтобы быть ими узнанным, но не смог их задержать. На обратном пути, в расстоянии полета стрелы от своего полка, он был пленен половцами. Схваченный, он видел, как жестоко бьется его брат Всеволод во главе своего войска, и просил смерти у бога, чтобы не видеть его гибели. Как говорит летописец, Игорь после рассказывал, что вспомнил он тогда грехи свои перед богом: кровопролития в Русской земле, когда он взял приступом город Глебов, отцов, разлучаемых с детьми, братьев, дочерей от матерей, подруг, раненых мужчин и оскверняемых женщин. „Где ныне возлюбленный мой брат (Всеволод)? - говорил Игорь. - Где ныне брата моего сын? Где чадо рождения моего? Где бояре думающеи, где мужи храборьствующеи, где ряд полъчный? Где кони и оружья многоценьная? Не отъто всего ли того обнажихся, и связня преда мя господь в рукы безаконьным темь?“. Пленных князей разобрали по рукам половецкие ханы. За Игоря поручился сват его Кончак. Из всего русского войска спаслось только 15 человек, а ковуев и того меньше. Прочие же потонули.
В то время Святослав Всеволодович Киевский шел в Корачев и собирал воинов в верхних землях, собираясь итти на половцев к Дону на все лето. На обратном пути у Новгорода Северского Святослав услышал, что двоюродные братья его пошли, утаясь от него, на половцев: и не любо ему стало это. Когда Святослав подходил уже в ладьях к Чернигову, прибежал Беловолод Просович и поведал ему о поражении Игоря. Святослав, услышав это, глубоко вздохнул, утер слезы и сказал: „О люба моя братья и сынове и мужи земле Руское! Дал ми бог притомити поганыя, но не воздержавше уности (юности), отвориша ворота на Русьскую землю. Воля господня да будеть о всем: Да како жаль ми бяшеть на Игоря (как мне было на него раньше досадно), тако ныне жалую больше (так теперь еще больше жалею) по Игоре брате моемь“.
