Русское летописание повесть временных лет. История возникновения русской летописи «Повести временных лет

Предлагаю обсудить вопрос фальсификации того, что на самом деле написано Нестором. Кто не слышал о «Повести временных лет», главном документе, ставшем источником многовекового спора о призвании Рюрика?

Об этом смешно говорить, но до сих пор историки совершенно неверно читают летопись и искажают самое главное, что в ней написано о Руси. Например, введен в оборот абсолютно нелепый термин «призвание Рюрика на Русь», хотя Нестор пишет прямо противоположное: Рюрик приехал на земли, которые не были Русью, а стали Русью только с его прибытием.

ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ

“Радзивиловская летопись, один из важнейших памятников летописания домонгольской эпохи. Радзивиловская летопись - древнейшая, дошедшая до нас летопись, - текст ее завершается первыми годами XIII века”, - так пишут о ней историки. И очень странным является тот факт, что до 1989 года Радзивиловская летопись не имела полноценного научного издания.

Вот ее история. Князь ВКЛ Радзивил передал ее в 1671 году в библиотеку Кенигсберга - видимо, потому, что она содержала упоминания о донемецкой русской истории Пруссии и ее столицы города Крулевец (у немцев Кенигсберг).

В 1711 году царь Петр проездом побывал в королевской библиотеке Кенигсберга и повелел изготовить копию с летописи для своей личной библиотеки. Копия была прислана Петру в 1711 году. Затем, в 1758 году, во время Семилетней войны с Пруссией (1756-1763 годы) Кенигсберг оказался в руках россиян, и летопись попала в Россию, в библиотеку Академии Наук, где и хранится в настоящее время.

После поступления подлинника в 1761 году в Библиотеку АН рукописью стал заниматься вызванный из Германии специально для этого профессор истории Шлецер. Он подготовил ее издание, которое и вышло в его немецком переводе и с его разъяснениями в Геттингене в 1802-1809 годах. Якобы готовилось и русское издание летописи, но с ним почему-то все не получалось. Оно осталось неоконченным и погибло во время московского пожара 1812 года.

Затем по каким-то причинам подлинник Радзивиловской летописи оказался в личном пользовании тайного советника Н.М. Муравьева. В 1814 году, уже после смерти Муравьева, рукопись находилась у известного археографа директора Императорской Публичной библиотеки А.Н. Оленина, который, невзирая на все требования, отказывался под разными предлогами вернуть ее Академии Наук.

Обратимся к описанию рукописи:

“Рукопись состоит из 32 тетрадей, из которых 28 по 8 листов, две по 6 (листы 1-6 и 242-247), одна 10 листов (листы 232-241) и одна 4 листа (листы 248-251)”. Один лист выдран, а возможно - три. Один лист поэтому оказался непарным. В углу 8-го листа запись почерком XIX-XX вв. к цифре “8″ (к номеру листа): “Не 8 листъ, но 9 нужно считать; потому что здъсь перед симъ не достает цълаго листа, №.3ри Библиотека Росс. Историч. ч. 1. въ С. П. Б. 1767 стр. 14 и стр. 15″.

На утраченном листе (или листах) - самое важное для России: описание племен, населявших территорию Московии. На оставшемся листе вырван кусок с описанием того, как призвали Рюрика - снова самое главное для российских идеологов. Мало того, к тексту поздней рукой кое-где сделаны приписки, абсолютно меняющие смысл написанного изначально.

Непарный лист 8 выглядит действительно ненатурально, он утратил не углы, как это бывает со всеми другими старыми листами книги, а в нем выдраны куски сверху и меньше снизу, и уж для того, чтобы скрыть эти зияющие прорехи, были пожеваны, но в меньшей степени, и углы.

Что же выдрали вандалы?

Сверху на лицевой странице листа 8 идет рассказ о болгарах, и, возможно, тут-то особой крамолы не было. Зато оборотная сторона листа 8 сверху “удачно” покалечена как раз в очень важной фразе, СУТИ СПОРА ОБ ИСТОКАХ РУСИ, который идет веками, но так же далек от истины, как и начавшись, ибо рассматривает две нелепые теории: норманнскую и внутреннюю российскую. Обе одинаково ложны.

Вот текст на первой странице покалеченного листа, где после рассказа о болгарах начинается тема Рюрика (в общепринятой трактовке, расставляющей свои запятые, которых в тексте нет):

«В лът(о) 6367. Имаху дань варязи из замория в чюди, на словенех, на мерях, и на всъх кривичех. А козаре имаху на полех, и на съвере, и на вятичех, имаху по бъле и дъвеци от дыма».

Смысл понятен: заморские варяги (шведы, их колония располагалась в Ладоге) забрали дань с таких-то племен, хозары - с других, «от дыма» - это «с хаты», «от трубы». В царской России и в СССР переводили неверно(в отличии от Бюро переводов Стиль) термин «и на всъх кривичех» как «и со всех кривичей». Слово «всъх» в данном случае означает не «всех», а финское племя весь, которое проживало на территории ныне Эстонии и Псковской области. Тем более что дальше в тексте после кривичей и перечисляется финское племя весь.

Добавлю, что в некоторых других местах летописи следует тоже трактовать «весь» как название народа (чего «переводчики» не сделали), а в данном отрывке нынешняя трактовка кажется абсурдной: зачем автор перед словом «кривичей» выделил, что именно с них ВСЕХ собрали дань? Это лишено смысла и не укладывается в повествование: ни о ком другом автор не писал, что «со всех таких-то» дань взяли. Ибо дань можно либо взять, либо не взять, и слово «со всех» тут неуместно.

Далее на странице:
«В лът(о) 6368.
В лът(о) 6369.
В лът(о) 6370. Бывша вырягы изаморья и не да им дани, и почаша сами в собъ володъти, и не бъ в них правды, и восташа род на род, и быша в них усобици, воевати по…».

На следующей странице исковерканный текст таков:

“[...чаша сами на ся, и ръша сами в себъ: "Поищемъ себъ кня]зя, иже бы [володълъ нами и] рядилъ по праву”. И идоша за море к варягомь, к рус(и). Сице бо тии звахуся варязи рус(ь), яко се друзии зовутьс(я) свие, друзии ж(е) уръмяни, инъгляне, друзии и готе. Тако и си. Ръша руси чюд(ь), и словене, и кривичи, и вси: “Земля наша велика и обилна, а наряда в ней нътъ. Да поидъте у нас кн(я)жити и володъти”.

То, что в квадратных скобках, это куски вырванной бумаги, а написанное в скобках додумано немецкими историками. Сего нет в летописи. Это каждый может увидеть сам, взглянув на оригинал (см. фото 1). Откуда взялась интерпретация “[чаша сами на ся, и ръша сами в себъ: "Поищемъ себъ кня]зя”? Я с равным успехом могу предположить, что там было написано: “возьмем себе Полабского князя”. Или порусского (прусского) князя.

В Российской истории, СССР и ныне в РФ этот самый главный отрывок традиционно «переводится» в домысленном и искаженном виде, с совершенно иным смыслом.

Вот моя трактовка текста, каждый может сверить с оригиналом на фото:

«…зя ижи бы в… [так я прочитал эти буквы] …рядилъ по праву. И идоша за море к варягомь русь [никакой запятой и предлога «к» в тексте нет]. Сице бо тии звахуся варязи русь. Яко се друзии зовуть [с(я) в тексте нет, это снова домысел] свие [запятой, которую сделали тут российско-советские трактователи, тоже нет] друзии ж уръмяни, инъгляне, друзии и готе. Тако и си ръша руси [в тексте «ръша» с маленькой буквы и не отделено точкой от «Тако и си», это одна фраза, а фальсификаторы тут искажают текст, создавая совершенной иной смысл!!!] Чюдь, и словене, и кривичи, и вси: “Земля наша велика и обилна, а наряда в ней нътъ. Да поидъте у нас княжити и володъти».

Еще раз повторяю, каждый может сверить то, что нам «втирали» 250 лет, и что на самом деле написано в ПВЛ.

Настоящий и правильный «перевод» на современный язык такой:

«…зя чтобы в… …управлял по праву. И пошли за море к варягам Руси, так как те звались варяги-Русь. Как себя (еще) их соседи шведы зовут, еще соседи норвежцы, англы, соседи готы. Приняла (наконец) просьбу Русь. Чудь, и словене, и кривичи, и весь (в ответ) сказали: «Земля наша велика и богата, а порядка в ней нет. Идите у нас княжите и владейте».

Как видим, смысл у Нестора совершенной иной, чем тот, что вкладывают фальсификаторы. У него просьба была обращена к Руси, а не «из Руси».

“И изъбрашас(я) 3-е брат(ь)я з роды своими, и пояша собъ всю ру[сь], и приидоша к словеном перъвое, и срубиша город Ладогу, и съде в Ладозъ старей Рюрикъ, а другий сиде у нас на Белъозере, а третий Труворъ въ Изборьску. И о тъх вярягъ прозвася Рускаа земля Новгород, тии сут(ь) люд(и)е новгородци от рода варежска, преж(е) бо бъ[ша словъне]“.

А теперь взглянем на саму страницу. Написано же иное. Она кончается так: “преж(е) бъ” ВСЕ! Это все! На следующей странице начинается уже другой текст. Никаких в данном случае вырванных кусков с якобы отсутствующей частью “ибо были славяне” НЕТ! Там и разместиться этим словам негде, строка упирается в переплет. С какой же стати додумывать то, что не написано на бумаге и не вырвано с бумаги?

А это потому, что фраза сия очень уж крамольна. Переведу: “И от тех варяг прозвалась РусскОЙ земля Новгород, так как люди новгородцы от рода варяжского прежде [БЫЛИ]“.

Так написано у автора летописи. А немец-интерпретатор автора ПОДПРАВЛЯЕТ, добавляя НЕСУЩЕСТВУЮЩИЕ слова (часть слова “быша” - “ша” и “словъне”), в корне меняющие смысл фразы летописи: “так как люди новгородцы от рода варяжского, ибо прежде были славянами”.

Да не писал этого Нестор! Но до сих пор практически все историки идут на поводу этой фальсификации, да еще и дурят население. Приведу хотя бы такой пример.

«Откуда вообще следует, что варяги - скандинавы? Ведь в знаменитом фрагменте Начальной летописи о призвании Рюрика с братьями утверждается только, что варяги прозывались русью в смысле этнической и языковой принадлежности и от них пошло название Руси как государства (“от тех варягъ прозвася Русская земля”). И ни слова о скандинавских корнях (то, что варяги “из-за моря” или из Заморья, трактовать можно по-разному, о чем - далее).

Зато в Несторовой летописи энергично подчеркивается: русский язык - славянский, а славяне-новгородцы род свой ведут от варягов (“ти суть людье ноугородьци от рода варяжьска, прежде бо беша словени”). Исключительно важное свидетельство, но на него историки почему-то внимания не обращают. А зря! Здесь ведь черным по белому прописано: род варяжский изначально был славянским и варяги вместе с новгородцами говорили на русском (славянском) языке!

Ибо в противном случае получится, что население Великого Новгорода (оно ведь “от рода варяжского”) и до призвания Рюрика, и в дальнейшем, надо полагать, пользовалось одним из скандинавских языков (если, конечно, придерживаться тупиковой формулы “варяги = скандинавы”). Абсурд? В самом деле - другого слова не подберешь!»

Абсурды - это в головах тех, кто пытается строить свои концепции на фальсификациях, не удосуживаясь заглянуть в первоисточник. Никакого «бо беша словени» Нестор не писал. Тем более что сама с такой допиской его фраза вообще теряет какой-либо смысл: “И от тех варяг прозвалась Русская земля Новгород, так как люди новгородцы от рода варяжского, ибо прежде были славянами”.

Это чушь. Нестор же написал простое и ясное: современная летописцу Новгородская земля потому стала Русью, что основали ее переселенцы-варяги, Русь которых он выше перечислил. Просто, точно и ясно. Но кому-то это не понравилось, и стали дописывать то, чего Нестор не писал: что, дескать «от рода варяжьска, прежде бо беша словени». Нет! У Нестора иное: «от рода варяжьска прежде», без запятых и без дописок, а «бо бъ» у трактователей - на самом деле слово «БЫЛИ».

Перед нами принципиальная фальсификация даже не истории, а только «ПЕРЕВОДА» на русский язык документа, на котором строится вся концепция о своем прошлом Российской империи, СССР и ныне РФ. Что было написано в выдранном листе ПВЛ и в выдранном СПЕЦИАЛЬНО куске листа про «призыв Рюрика» - можно только гадать. Это была «зачистка исторического поля». Но даже без этой «зачистки» любой читатель оригинала ПВЛ запросто убедится, что нынешние «переводы» не соответствуют оригиналу и перевирают не просто текст, а сам смысл, который хотел до последующих поколений донести Нестор.

Он написал об одном, а мы даже это не можем прочитать и считаем, что он написал совсем другое.

Слов не подберу. Кошмар…

По потопе трое сыновей Ноя разделили землю – Сим, Xaм, Иaфeт. И достался восток Симу: Персия, Бактрия, даже и до Индии в долготу, а в ширину до Ринокорура, то есть от востока и до юга, и Сирия, и Мидия до реки Евфрат, Вавилон, Кордуна, ассирияне, Месопотамия, Аравия Старейшая, Елимаис, Инди, Аравия Сильная, Колия, Коммагена, вся Финикия.

Хаму же достался юг: Египет, Эфиопия, соседящая с Индией, и другая Эфиопия, из которой вытекает река эфиопская Красная, текущая на восток, Фивы, Ливия, соседящая с Киринией, Мармария, Сирты, другая Ливия, Нумидия, Масурия, Мавритания, находящаяся напротив Гадира. B его владениях на востоке находятся также: Киликня, Памфилия, Писидия, Мисия, Ликаония, Фригия, Камалия, Ликия, Кария, Лидия, другая Мисия, Троада, Эолидa, Bифиния, Старая Фpигия и острова нeкии: Сардиния, Крит, Кипр и река Геона, иначе называемая Нил.

Иафету же достались северные страны и западные: Mидия, Албания, Армения Малая и Великая, Kaппaдoкия, Пaфлaгoния, Гaлaтия, Колхида, Босфор, Meoты, Дepeвия, Capмaтия, жители Тавриды, Cкифия, Фракия, Македония, Далматия, Малосия, Фессалия, Локрида, Пеления, которая называется также Пелопоннес, Аркадия, Эпир, Иллирия, славяне, Лихнития, Адриакия, Адриатическое море. Достались и острова: Британия, Сицилия, Эвбея, Родос, Хиос, Лесбос, Китира, Закинф, Кефаллиния, Итака, Керкира, часть Азии, называемая Иония, и река Тигр, текущая между Мидией и Вавилоном; до Понтийского моря на север: Дунай, Днепр, Кавкасинские горы, то есть Венгерские, а оттуда до Днепра, и прочие реки: Десна, Припять, Двина, Волхов, Волга, которая течет на восток в часть Симову. В Иафетовой же части сидят русские, чудь и всякие народы: меря, мурома, весь, мордва, заволочская чудь, пермь, печера, ямь, угра, литва, зимигола, корсь, летгола, ливы. Ляхи же и пруссы, чудь сидят близ моря Варяжского. По этому морю сидят варяги: отсюда к востоку – до пределов Симовых, сидят по тому же морю и к западу – до земли Английской и Волошской. Потомство Иафета также: варяги, шведы, норманны, готы, русь, англы, галичане, волохи, римляне, немцы, корлязи, венецианцы, фряги и прочие, – они примыкают на западе к южным странам и соседят с племенем Хамовым.

Сим же, Хам и Иафет разделили землю, бросив жребий, и порешили не вступать никому в долю брата, и жили каждый в своей части. И был единый народ. И когда умножились люди на земле, замыслили они создать столп до неба, – было это в дни Нектана и Фалека. И собрались на месте поля Сенаар строить столп до неба и около него город Вавилон; и строили столп тот 40 лет, и не свершили его. И сошел Господь Бог видеть город и столп, и сказал Господь: „Вот род един и народ един». И смешал Бог народы, и разделил на 70 и 2 народа, и рассеял по всей земле. По смешении же народов Бог ветром великим разрушил столп; и находятся остатки его между Ассирией и Вавилоном, и имеют в высоту и в ширину 5433 локтя, и много лет сохраняются эти остатки.

По разрушении же столпа и по разделении народов взяли сыновья Сима восточные страны, а сыновья Хама – южные страны, Иафетовы же взяли запад и северные страны. От этих же 70 и 2 язык произошел и народ славянский, от племени Иафета – так называемые норики, которые и есть славяне.

Спустя много времени сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. От тех славян разошлись славяне по земле и прозвались именами своими от мест, на которых сели. Так одни, придя, сели на реке именем Морава и прозвались морава, а другие назвались чехи. А вот еще те же славяне: белые хорваты, и сербы, и хорутане. Когда волохи напали на славян дунайских, и поселились среди них, и притесняли их, то славяне эти пришли и сели на Висле и прозвались ляхами, а от тех ляхов пошли поляки, другие ляхи – лутичи, иные – мазовшане, иные – поморяне.

Так же и эти славяне пришли и сели по Днепру и назвались полянами, а другие – древлянами, потому что сели в лесах, а другие сели между Припятью и Двиною и назвались дреговичами, иные сели по Двине и назвались полочанами, по речке, впадающей в Двину, именуемой Полота, от нее и назвались полочане. Те же славяне, которые сели около озера Ильменя, назывались своим именем – славянами, и построили город, и назвали его Новгородом. А другие сели по Десне, и по Сейму, и по Суле, и назвались северянами. И так разошелся славянский народ, а по его имени и грамота назвалась славянской.

Когда же поляне жили отдельно по горам этим, тут был путь из Варяг в Греки и из Греков по Днепру, а в верховьях Днепра – волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда можно приплыть в Понт море, в которое впадает Днепр река. Днепр же вытекает из Оковского леса и течет на юг, а Двина из того же леса течет, и направляется на север, и впадает в море Варяжское. Из того же леса течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское. Поэтому из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы, и на восток пройти в удел Сима, а по Двине – в землю варягов, от варягов до Рима, от Рима же и до племени Хамова. А Днепр впадает устьем в Понтийское море; это море слывет Русским, – по берегам его учил, как говорят, святой Андрей, брат Петра.

Когда Андрей учил в Синопе и прибыл в Корсунь, узнал он, что недалеко от Корсуня устье Днепра, и захотел отправиться в Рим, и проплыл в устье днепровское, и оттуда отправился вверх по Днепру. И случилось так, что он пришел и стал под горами на берегу. И утром встал и сказал бывшим с ним ученикам: „Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать Божия, будет город великий, и воздвигнет Бог много церквей». И взойдя на горы эти, благословил их, и поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы этой, где впоследствии будет Киев, и пошел вверх по Днепру. И пришел к славянам, где нынче стоит Новгород, и увидел живущих там людей – каков их обычай и как моются и хлещутся, и удивился им. И отправился в страну варягов, и пришел в Рим, и поведал о том, как учил и что видел, и рассказал: „Диво видел я в Славянской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и натопят их сильно, и разденутся и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя прутья молодые и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это постоянно, никем же не мучимые, но сами себя мучат, и то творят омовенье себе, а не мученье». Те же, слышав об этом, удивлялись; Андрей же, побыв в Риме пришел в Синоп.

Поляне же жили в те времена отдельно и управлялись своими родами; ибо и до той братии (о которой речь в дальнейшем) были уже поляне, и жили они все своими родами на своих местах, и каждый управлялся самостоятельно. И были три брата: один по имени Кий, другой – Щек и третий – Хорив, а сестра их – Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, которая прозвалась по имени его Хоривицей. И построили город в честь старшего своего брата, и назвали его Киев. Был вокруг города лес и бор велик, и ловили там зверей, а были те мужи мудры и смыслены, и назывались они полянами, от них поляне и доныне в Киеве.

Некоторые же, не зная, говорят, что Кий был перевозчиком; был-де тогда у Киева перевоз с той стороны Днепра, отчего и говорили: „На перевоз на Киев». Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду; а этот Кий княжил в роде своем, и когда ходил он к царю, то, говорят, что великих почестей удостоился от царя, к которому он приходил. Когда же возвращался, пришел он к Дунаю, и облюбовал место, и срубил городок невеликий, и хотел сесть в нем со своим родом, да не дали ему живущие окрест; так и доныне называют придунайские жители городище то – Киевец. Кий же, вернувшись в свой город Киев, тут и умер; и братья его Щек и Хорив и сестра их Лыбедь тут же скончались.

Повесть временных лет (ПВЛ) - самый важный источник по истории Древней Руси и самый противоречивый. Некоторые исследователи предлагают относится к нему как к сборнику легенд и сказаний, другие продолжают изучать, находя новые факты из истории Руси, третьи (в основном археологи) пытаются связать топографическую и этнонимическую информацию из Повести с данными археологических изысканий и, сказать по правде, не всегда им это удается. Актуальнейшим вопросом остается проблема отнесения Повести к сонму исторических источников. Однозначного решения, думается, не существует, правда всегда где-нибудь посередине. В настоящей статье мы попытаемся ответить на вопрос: может ли Повесть временных лет быть источником по изучению истории и культуры Древней Руси и если да, достоверен ли этот источник.

Повесть временных лет «отметилась» практически во всех известных сегодня науке летописных сводах. Она создавалась на рубеже XI-XII вв. и носит компилятивный характер. ПВЛ состоит из двух частей. Первая - космогоническая - описывает становление русского народа и русского государства, выводя их генеалогию от Ноя и его сыновей. В первой части нет дат и фактов, она больше легендарная, былинно-мифическая, и служит цели - объяснению и закреплению независимости недавно народившейся Русской Православной Церкви. Это достаточно логично, автор повести - монах Киево-Печерского монастыря - Нестор, соответственно он объясняет историю Руси исходя из христианской парадигмы, однако же, к собственно науке это не имеет отношения, разве только к истории религии. О формировании славян как этноса мы узнаем, к сожалению, не из источника, который в первых строках сообщает нам, что будет рассказывать о том «откуда есть пошла русская земля», а из хроники гота - Иордана, жившего в VI в. нашей эры. Странно то, что «Нестору» об этом Иордане ничего не известно. По крайней мере никаких заимствований или перекличек с этой хроникой в тексте ПВЛ нет. В историографии подчеркивается тот факт, что Нестор для своего труда пользовался неким другим, не дошедшим до нас сводом (древнейшим, как любовно и с трепетом называют его исследователи), однако, почему-то не пользовался хроникой Иордана. Начальный свод, которым по мнению всех историков пользовался Нестор, это та же летопись, но переработанная, в которую добавлены события современные автору труда.

Можно предположить, что Нестору неизвестно было о готах и об их историках , соответственно у него не было доступа к «Гетике» Иордана. Не согласимся с данным предположением. Во время Нестора, да и задолго до него, Русь не жила в изоляции, готы - ближайшие ее соседи. Кроме того, монастыри во все времена были собранием знаний и мудрости, именно в них хранились книги, и переписывались эти книги для сохранения потомков там же. То есть фактически именно у Нестора и более того только у него был доступ к другим письменным источникам, не только русским, но и византийским и готским. Библиотека при Киево-Печерской лавре была создана еще при Ярославе Мудром. Князь специально направил монахов в Константинополь, чтобы они привезли оттуда книги и, думается, не настаивал на том, чтобы отбирались только книги церковные. Так что библиотека в Печерском монастыре была достойной, и в ней скорее всего было множество хроник, на которые мог бы опираться Нестор. Но почему-то не опирался. Ни одного из известных историков античности или раннего средневековья (за исключением Арматола, о чем ниже) не цитируется в ПВЛ, будто и не было их вовсе, будто Русь, описанная в Повести, это некая мифическая страна, вроде Атлантиды.

Повесть Временных лет еще и наиболее давняя из известных нам. Как говорилось выше, было установлено, что ПВЛ писалась на основании другого, еще более древнего источника (свода), не дошедшего до нас, но это заключение лингвистов, не историков. Хотя историки и приняли эту гипотезу. Известный языковед Шахматов в течение практически всей своей жизни изучал текст ПВЛ и выделил языковые пласты, характерные для той или иной эпохи, на основании чего заключил, что летопись заимствует какие-то фрагменты из более старшего по времени текста. Известно также, что помимо этого древнейшего свода автор Повести широко опирался на Хронику Георгия Арматола, написанную в IX веке. Византиец Арматол рассказывает общую историю от сотворения мира до 842 года. Космогоническая часть Повести почти слово в слово повторяет этот византийский текст.

Таким образом, неизвестно на какие источники опирался летописец при создании датированной части летописи с 842 г., кроме уже упомянутого Начального свода, части которого использовал Нестор для описания деяний первых русских князей. Никакие материальные свидетельства о существовании этой летописи не сохранились (не существуют?)

Что касается главного вопроса, об отнесении ПВЛ к историческим источникам, то в науке он решен однозначно. ПВЛ была и есть летописью, на основе которой реконструирована древнерусская история. На самом деле историческим источником может быть признано абсолютно все, любое свидетельство эпохи, как устное, так и письменное, а также изобразительное и даже психологическое (культурное), например обычай или мем. Таким образом, Повесть действительно очень большой и значимый источник - сколько фактов, имен и событий в ней описано! В Повести перечислены и первые князья Русской земли, рассказано о призвании варягов на Русь.

К счастью, сегодня, мы уже можем не ограничиваться лишь одной Повестью, а посмотреть так называемые параллельные источники, т.е. документы и свидетельства, созданные в то же самое время, что и ПВЛ или описывающие тот же самый промежуток времени. В этих источниках, по счастью, находим мы и княгиню Ольгу и кагана Владимира Святого, так что да, в данной части Повесть действительно может считаться источником, ибо согласуется с другими свидетельствами, а значит пишет правдиво. Не согласуются только даты: о каких-то событиях Повесть рассказывает нам, приводя подробности, о каких-то умалчивает. То есть можно сказать, что основных исторических персонажей автор летописи не выдумал, однако их «деяния» не всегда передавал верно - что-то приукрасил, что-то выдумал, о чем-то умолчал.

Острым вопросом остается проблема автора Повести. Согласно канонической версии автор ПВЛ - это монах Печерского монастыря Нестор, который и составил весь текст. Некоторые вставки в Повесть принадлежат другому монаху - Сильвестру, жившему позже Нестора. В историографии мнения по данному вопросу разделились. Кто-то полагает, что Нестор написал только вступительную сакральную часть летописи, кто-то присуждает авторство полностью ему.

Нестор. Скульптурная реконструкция по черепу, автор С. А. Никитин, 1985 г.

Татищев, написавший фундаментальный труд по истории России с древнейших времен и включивший Повесть в свою авторскую летопись, не сомневается в том, что Нестор - исторический персонаж, а не собирательный образ всех летописцев и что именно он автор ПВЛ. Историк удивляется тому, что епископ Константинопольской Православной церкви Петр Могила из 17 века не видит, почему-то, что Нестор и есть автор Начального свода, на основании которого последующие переписчики делали вставки в летопись. Татищев полагал, что не дошедший до нас древнейший свод принадлежит перу Нестора, а сама Повесть в том виде, в котором она дошла до нас, суть плод труда монаха Сильвестра. Любопытно, что Татищев сообщает, что у епископа Могилы одна из лучших библиотек, и что владыко мог бы повнимательнее посмотреть там, глядишь и обнаружил бы у себя Начальный свод.

Упоминание авторства Нестора мы находим только в Хлебниковском списке ПВЛ, это - летописный свод 16 века, который был отреставрирован и отредактирован в 17 веке, под руководством кого бы вы думали? - того же Петра Могилы. Епископ тщательно изучал летопись, делал пометки на полях (пометки эти сохранились), однако, почему-то не увидел имя монаха, либо же увидел, но значения не придал. А после этого написал: «Несторово писание русских деяний чрез войны потеряно для нас, почитай, написал Симон епископ суздальский». Татищев полагает, что Могила говорит о продолжении несторовой летописи, которая и потерялась, а начало, то есть то, что сохранилось, безусловно, принадлежит перу Нестора. Заметим, что самый первый епископ суздальский по имени Симон (а их было несколько) жил в начале XII в. Нестор умер в 1114 году, так что вполне возможно, что Татищев верно понял Могилу и имелось ввиду, что Симон Суздальский епископ продолжил повесть Нестора, однако ж, неизвестно с какого именно момента, на чем именно остановился Нестор.

В целом, вопрос с авторством Нестора в настоящее время сомнений почти не вызывает. Но необходимо помнить, что Нестор был не единственным автором Повести. Соавторами были и Симон Суздальский, и другой монах - Сильвестр, и многочисленные переписчики следующих поколений.

Хотя и этот момент можно оспорить. Тот же Татищев подметил в своей «Истории Российской» любопытный факт, по его мнению, вся летопись написана одним и тем же наречием , то есть стилем, тогда как если авторов несколько, то слог письма хоть чуть-чуть, но должен отличаться. Кроме разве что записей после 1093 г., которые явно сделаны другой рукой, но тут уже нет никакой тайны - игумен Выдубецкого монастыря Сильвестр прямо пишет, что именно он теперь составляет летопись. Возможно, что новые лингвистические изыскания помогут пролить свет на этот интересный вопрос.

Очень плохо в Повести временных лет решен вопрос с хронологией. И это сильно удивляет. Слово «летопись» означает, что запись ведется по годам, в хронологическом порядке, иначе это и не летопись вовсе, а художественное произведение, например, былина или сказ. Несмотря на то, что ПВЛ именно летопись, источник по истории, практически во всех работах по историографии ПВЛ можно встретить такие фразы: «дата вычислена здесь неточно», «имеется ввиду... (год такой-то)», «на самом деле поход происходил годом ранее» и т. п. Абсолютно все историографы сходятся во мнении, что какая-нибудь дата, да неправильная. И заключается это, естественно, не просто так, а потому, что то или иное событие было задокументировано в другом источнике (так и хочется сказать «более надежном, чем нестерово летописание»). Даже в первой строке датированной части летописи (!) Нестор допускает ошибку. Год 6360, индикта 15. «Начал царствовать Михаил…». Согласно Константинопольской эре (одна из систем летосчисления от сотворения мира) 6360 г. - это 852 год, тогда как византийский император Михаил III взошел на престол в 842 году. Ошибка в 10 лет! И это еще не самая серьезная, поскольку ее было легко отследить, а что там с событиями, где задействованы только русские, коих византийские и болгарские хронографы не охватили? О них остается только гадать.

Кроме того, летописец приводит вначале текста своего рода хронологию вычисляя сколько лет прошло от тех или иных событий до других. В частности, цитата: «а от Христова рождества до Константина 318 лет, от Константина же до Михаила сего 542 года». Михаил сей, полагаем это тот, который начал царствовать в 6360 году. Путем нехитрых математических вычислений (318+542) получаем 860 год, что теперь не согласуется ни с данными самой летописи, ни с другими источниками. И таких несовпадений - легион. Возникает вполне закономерный вопрос: зачем вообще было расставлять какие бы то ни было даты, если они взяты приблизительно, а некоторые так и вообще из разных летосчислений и хронологий. Д. Лихачев, много времени посвятивший изучению ПВЛ, полагает, что ставил даты в летописи не сам Нестор, а поздние переписчики, которые не только «подсказывали» ему в каком году случилось то или иное событие, но и иной раз просто переиначивали всю историю. Разделить правду и вымысел в таком коллективном труде пытается уже не одно поколение историков.

Историк И. Данилевский считает, что слово «летопись» не обязательно означает описание событий в хронологическом порядке, подтверждая это тем, что, например «Деяния апостолов» также прозывается летописью, хотя никаких отсылок к датам в них нет. Отсюда можно заключить, что на самом деле труд Нестора - это переработка не какого-то другого источника, того же самого Начального свода, но суть некий рассказ, который летописец расширил, а последующие переписчики проставили в нем даты. То есть Нестор и не ставил задачей установить хронологию древнерусских событий, а только передать общий культурный контекст в котором формировалась Русь как государство. По нашему мнению это ему удалось.

В литературе отмечается , что в период, когда создавалась Повесть, на Руси был неразвит жанр истории, в котором, например, написана «История Иудейской войны» Иосифа Флавия или истории Геродота. Соответственно ПВЛ - это своего рода новаторское произведение, автор которого переработал существовашие легенды, деяния и жития, чтобы они соответствовали летописному жанру. Отсюда и путаница с датами. С этой же точки зрения Повесть является прежде всего памятником культуры, а уже во вторую очередь источником по истории Древней Руси.

Невольно, каждый историограф, изучающий ПВЛ, становится либо в позицию адвоката, изобретая оправдания Нестору, например, почему в заглавии два раза подчеркивается, что речь пойдет «откуда есть пошла Русская земля» (буквально так: «Откуду есть пошла Руская земля , кто в Киеве нача первее княжити, и откуду Руская земля стала есть ») или почему о формирование русского этноса излагается по Ветхому завету, а не по историческим хроникам. Другие, встают в позицию обвинителя и указывают, что, например, о крещении Руси Нестор все выдумал и история о трех посольствах, которые предлагали Владимиру Красное Солнышко на выбор три веры не более чем сказка, поскольку Русь к тому времени уже была христианской и доказательства этому имеются (Историк уже писал об этом в статье «Крещение Руси: как это было »).

Но именно историографы используют Повесть как важный источник для своих исследований, поскольку присутствие автора-составителя читается в каждой строчке ПВЛ: каких-то князей Нестор любит, каких-то клеймит, некоторые события выписаны с особой тщательностью, некоторые года пропущены вовсе - мол не было ничего существенного, хотя параллельные источники утверждают иное. Именно образ автора помогает лучше понять умонастроения просвещенной части населения Древней Руси (книжников, священников) по отношению к той роли, которую Русь играет на политической арене нарождающейся феодальной Европы, а также выразить авторское мнение относительно внешней и внутренней политики правящей верхушки.

На наш взгляд, определяя жанр, а следовательно и достоверность ПВЛ как исторического источника, следует руководствоваться тем названием, которое дал автор своему труду. Он назвал его не временником, ни хронографом, не анналами, ни житием, ни деяниями, он назвал его «Повестью временных лет». Несмотря на то, что «временные лета» звучит достаточно тавтологично, определение «повесть» очень подходит Несторовому труду. Мы видим самое что ни на есть повествование, иногда перескакивающее с места на место, иногда нестройное хронологически - но ведь этого же и не требовалось. Перед автором стояла задача, которую он и раскрывает читателю, а именно: «Откуду есть пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее княжити». И, узнав о ней, мы понимаем, что автор наверняка выполнял некий социальный заказ, иначе почему так важно, кто «первее» стал князем? Не все ли на равно, кем был Кий и откуда он пришел?

Однако, для летописца вопрос о первом правителе очень важен, а все потому, что скорее всего во время написания летописи перед автором стояла задача показать легитимность тогдашнего князя и его колена. В указанное время великим киевским князем был Свтяополк Изяславич, а затем Владимир Мономах. Последнему и было необходимо обосновать свои права на Киев, по его заказу и разбирался летописец, кто «первее нача княжити». Для этого же и приведена в Повести легенда о дележе земли сыновьями Ноя - Симом, Хамом и Яфетом. Это подметил в своей работе «Читая Повесть временных лет » Владимир Егоров. По мнению Егорова, эти слова Повести «Сим же, Хам и Иафет разделили землю, бросив жребий, и порешили не вступать никому в долю брата, и жили каждый в своей части. И был единый народ» имеют целью пошатнуть основы лествичного права, когда киевский престол наследовал старший в роде, а не прямой потомок (сын). И если Владимир Мономах наследовал своему брату Святополку именно по старшинству в роде, то уже по смерти Мономаха киевским князем становится его сын - Мстислав Владимирович, прозванный Великим. Таким образом, реализуется право каждому жить в своем роде. Кстати легенда о сыновьях Ноя и о дележи ими земли, по мнению Егорова, чистый вымысел. В Старом Завете никаких подробностей о земельной сделке не приводится.

Кроме самого текста ПВЛ критике часто подвергается и ее перевод на современный русский язык. Сегодня известна лишь одна версия литературного перевода, выполненная Д. С. Лихачевым и О. В. Твороговым, и на нее есть немало нареканий. Утверждается, в частности, что переводчики довольно вольно обращаются с исходным текстом, заполняя орфографические лакуны современными нам концептами, что приводит к путанице и нестыковкам в тексте самой летописи. Поэтому продвинутым историкам рекомендуется все же читать Повесть в оригинале и строить теории и выдвигать положения на основе древнерусского текста. Правда для этого необходимо выучить старославянский.

Тот же В. Егоров указывает на такие, например, несоответствия перевода и древнерусского исходника. Старославянский текст: «ты Вар ѧ̑ гы Русь. ӕко это друзии зовутсѧ Свее. друзии же Оурманы. Аньглѧне. инѣы и Гете», а вот перевод Лихачева-Творогова: «Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы». Как видим, шведы в летописи на самом деле названы свеями, как и положено в указанную эпоху, но переводчик почему-то решил их осовременнить. «Гете» почему-то названы готландцами, хотя таких народов не наблюдается более нигде, ни в каких других хрониках. Зато есть ближайшие соседи - готы, которые очень созвучны «гете». Почему переводчик решил ввести готландцев вместо готов остается загадкой.

Большая путаница в Повести отмечается в связи с рассмотрением этнонима русь , который присваивается то варягам, то исконным славянам. То говорится, что варяги-рось пришли княжить в Новгород и от них произошло название Руси, то говорится, что племена, исконно обитавшие на Дунае и были русь. Таким образом, полагаться на Повесть в данном вопросе не представляется возможным, а значит и понять «откуда пошла русская земля» - то ли от варягов, то ли от имени речки Рось не получится. Как источник здесь ПВЛ ненадежна.

В Повести временных лет очень много позднейших вставок. Сделаны они были и в XIII, и в XIV, и даже XVI веках. Иногда их удается отследить, когда термины и этнонимы уж очень сильно отличаются от древнерусских, например, когда немецкие народы называют «немцами» мы понимаем, что это поздняя вставка, тогда как в XI-XII веках их называли фрягами. Иногда они сращиваются с общей канвой повествования и выделить их может только лингвистический анализ. Суть в том, что правда и вымысел слились в Повести в один большой эпический пласт, из которого трудно вычленять отдельные мотивы.

Подводя итог всему вышесказанному, можно заключить, что Повесть временных лет, конечно, фундаментальный труд по истории культуры Древней Руси, однако труд тенденциозный, выполняющий социальный заказ правящей великокняжеской династии, а также преследующий цель помещения Руси в континуум христианского мира, дабы найти в нем свое законное место. В связи с этим пользоваться Повестью как историческим источником стоит с особой осторожностью, опираться при выведении каких-либо положений на старославянский текст, либо же почаще сравнивать перевод с оригиналом. Кроме того, при выведении тех или иных дат и составлении хронологий в обязательном порядке консультироваться с параллельными источниками, отдавая предпочтение хрониках и анналам, а не житиям тех или иных святых или настоятелей монастырей.

Еще раз подчеркнем, что на наш взгляд, ПВЛ прекрасное литературное произведение, с вкраплением исторических персонажей и фактов, но являться историческим или историографическим источником она ни в коей мере не может.

Дата и место
По самой распространенной версии А. Шахматова, первая редакция (версия) произведения была завершена в 1110-1113 гг. В Киево-Печерском монастыре (редакция до нас не дошла). 1116 игумен Выдубицкого монастыря Сильвестр создал вторую редакцию летописи (дошла до нас в составе Лаврентьевской летописи, написанного 1377). Третья редакция «Повести» датируется 1117-1118 гг., Ее создал некий неизвестный книжник из окружения князя Мстислава-Федора-Харальда, сына Владимира Мономаха (дошла до нас в составе Ипатьевской летописи начала XV в.).
Действующие лица
Нестор (ок. 1056 – после 1114; монах Киево-Печерского монастыря, писатель и агиограф, автор житий святых Феодосия Печерского, Бориса и Глеба, канонизирован, мощи хранятся в Ближних пещерах Киево-Печерской лавры) Сильвестр (? -1123; Известный древнерусский интеллектуал и церковный деятель, близкий к Владимиру Мономаху, игумен Выдубицкого монастыря, с 1118 епископ Переяславский).
Предпосылки события
Когда именно на Руси началось летописание – неизвестно. Вероятно, это могло произойти уже во времена князя Аскольда (версия М. Брайчевского), княгини Ольги или Владимира. Отрывки этих древних летописей могли потом стать частью «Повести временных лет». До сих пор среди ученых популярная гипотеза академика А. Шахматова, согласно которой ок. 1037 (не позднее 1044) был составлен древнейшее Киевское летописный свод, содержащее данные о начале истории Руси и ее крещения. Около 1073 в Киево-Печерском монастыре было завершено Первое Киево-Печерское сведения, которое было заключено на основе древних киевских и новгородских летописей (автором сведения Шахматов считал монаха Никона). В 1093-1095 гг. На основе этого Первого Киево-Печерского строительства было заключено еще одно, которое в свою очередь стало основой для произведения Нестора.
Ход события
О собственно написание Нестором летописи неизвестно почти ничего, кроме того, что вскоре после смерти летописца о нем часто вспоминали именно как об авторе «Повести» (сохранился, например, письмо монаха Поликарпа к игумену Акиндина, где речь идет о летописи и его автора). Летопись охватывает времена от сотворения мира и потопа до 1110, с акцентом на историю Руси, оказывается вписанной в традиционную средневековую библейскую схему мировой истории. Источниками летописи стали византийские хроники, более древние летописи, народные предания и легенды, а также устные свидетельства очевидцев недавних тогда событий (в частности, бывшего воеводы Яна Вышатича, который, став монахом в конце жизни, по собственным словам Нестора, рассказал немало интересного о походах на половцев, христианизацию Руси и т.д.). Вероятно, создание «Повести» – произведения, полного провиденциалистських мотивов, – рассматривалось автором как «оправдание» себя и своих соотечественников перед Богом на предстоящем Страшном Суде и почти столько «научное», сколько религиозное значение.
Последствия происшествия
«Повесть временных лет» стала началом летописания в восточных славян, несмотря на свои неточности и сомнительные места, до сих пор сохранив значение бесценного и даже уникального источника по истории наших далеких предков. Она стала образцом для подражания другими летописцами («жизнь» этого жанра оказалось очень долгим – летописи писались в Украине вплоть до XVIII в.)
Историческая память
Житие Нестора вошло в состав популярного сборника житий святых «Патерик Печерский» (издание 1661), впоследствии в сборник «Четьи-Минеи» Д. Туптало (1705), но особую популярность автор (составитель?) Летописи приобрел во второй половине XVIII в. благодаря полемике норманистами и антинорманистов относительно обстоятельств основания Киевской Руси. В течение последующих веков эта популярность только росла: летописца за работой изображали М. Антокольский и В. Васнецов, в СССР и современной Украины в честь создания «Повести» было выпущено серии марок, юбилейные монеты, установлен памятник Нестору у стен Киево-Печерской лавры, его назвали орден Украинской православной церкви Московского патриархата, день его памяти – 9 ноября – в Украине объявлено Днем украинской письменности и языка. «Повесть временных лет» переведен современной российской, украинской, многие европейские языки.

Повесть временных лет – принятое в науке название летописного свода, созданного в начале XII в. ПВЛ дошла до нас в двух редакциях, условно именуемых второй и третьей. Вторая редакция читается в составе Летописи Лаврентьевской (рукопись ГПБ, F.п.IV, № 2), Летописи Радзивиловской (рукопись БАН, 34.5.30) и Летописи Московско-Академической (ГБЛ, собр. МДА, № 236), а также других летописных сводов, где данная редакция чаще всего подверглась различным переработкам и сокращению. Третья редакция дошла до нас в составе Летописи Ипатьевской (списки: Ипатьевский – БАН, 16.4.4, XV в., Хлебниковский – ГПБ, F.IV, № 230, XVI в. и др.). Большинство исследователей считает составителем не дошедшей до нас первой редакции ПВЛ монаха Киево-Печерского монастыря Нестора. В Лаврентьевском списке ПВЛ озаглавлена: «Се повести времяньных лет, откуду есть пошла Руская зем(л)я, кто в Киеве нача первее княжити и откуду Руская земля стала есть»; в Ипатьевском списке после слова «лет» добавлено: «черноризца Федосьева манастыря Печерьскаго», а в Хлебниковском – «Нестера черноризца Федосьева манастыря Печерского». Исследования А. А. Шахматова позволили отказаться от господствовавших в науке первой половины XIX в. представлений о ПВЛ как летописи, составленной единолично Нестором: А. А. Шахматов доказал, что ПВЛ предшествовала другая летопись, так называемый Начальный свод, но Нестор существенно переработал его и дополнил изложением событий кон. XI – нач. XII в. Начальный свод, по гипотезе А. А. Шахматова, был составлен в 1093–1095 гг. игуменом Киево-Печерского монастыря Иоанном. Начальный свод до нас не дошел, но отразился в новгородском летописании, в частности, сохранился в составе летописи Новгородской первой младшего извода, в начальной ее части (до 1016 г.) и в статьях 1053–1074 гг. Следы его могут быть обнаружены также в НIVЛ и СIЛ, протограф которых использовал новгородское летописание.

В основу Начального свода, по гипотезе А. А. Шахматова, лег летописный свод Никона 70-х гг. XI в., дополненный описанием событий до 1093 г. включительно. Начальный свод составлялся под впечатлением половецкого нашествия 1093 г. и в обстановке размолвки Киево-Печерского монастыря с князем Святополком Изяславичем, поэтому для свода характерна публицистическая заостренность, особенно ярко выраженная в его вводной части: современным князьям, разорившим Русскую землю своими поборами, противопоставляются «древние князи и мужи их», которые «не собираху многа имения», заботились о своей земле, подчиняли Руси окрестные страны, были щедры к дружине. В своде подчеркивалось, что нынешние князья стали пренебрегать «старшей дружиной», «любить смысл юных». Полагают, что эти упреки были подсказаны летописцу Янем Вышатичем, выразителем интересов старшей дружины, считавшей основным источником обогащения успешные завоевательные походы, а не феодальные поборы. Однако с этим мотивом связан и патриотический призыв прекратить междоусобные распри и совместно выступить против половецкой опасности. Антикняжеская направленность Начального свода и явилась, по мнению А. А. Шахматова, причиной того, что новгородские летописцы XV в. (а по мнению Д. С. Лихачева – после 1136 г.) заменили текст ПВЛ в начале новгородской летописи («Софийского временника») именно текстом Начального свода.

Эта гипотеза А. А. Шахматова разделяется в основных своих чертах многими его последователями (М. Д. Приселковым, Л. В. Черепниным, А. Н. Насоновым, Д. С. Лихачевым, Я. С. Лурье и др.). Иное объяснение отличиям летописного текста в новгородских летописях от ПВЛ предложено В. М. Истриным, который считал, что новгородские летописцы сократили текст ПВЛ, и таким образом мы находим здесь не текст, предшествовавший ПВЛ, а восходящий к ней. Сомнения в существовании Начального свода высказывались также А. Г. Кузьминым.

Согласно гипотезе А. А. Шахматова, Нестор, перерабатывая Начальный свод, углубил и расширил историографическую основу русского летописания: история славян и Руси стала рассматриваться на фоне всемирной истории, было определено место славян среди других народов, возводивших своих прародителей к потомкам легендарного Ноя. Таким образом, русская история вводилась в рамки традиционной христианской историографии.

Именно этой историографической концепции была подчинена композиция ПВЛ. Рассказу Начального свода об основании Киева Нестор предпослал обширное историко-географическое введение, повествуя о происхождении и древнейшей истории славянских племен, определяя границы исконно славянских земель и территорий, ими освоенных. Нестор внес в летопись извлечения из Сказания о начале славянской письменности, чтобы лишний раз подчеркнуть древность и авторитетность славянской культуры. Описывая обычаи различных племен, обитающих на Руси, или народов дальних стран, сведения о которых Нестор приводит по переводу византийской Хроники Георгия Амартола, летописец подчеркивает мудрость и высокую нравственность полян, на земле которых находится Киев. Нестор укрепляет предложенную еще Никоном историографическую концепцию, согласно которой великие князья киевские ведут свой род от «призванного» новгородцами варяжского князя Рюрика. Переходя к изложению событий X–XI вв., Нестор в основном следует тексту Начального свода, но дополняет его новыми материалами: он вводит в ПВЛ тексты договоров Руси с Византией, пополняет рассказы о первых русских князьях новыми подробностями, почерпнутыми из народных исторических преданий: например, повествованием о том, как Ольга хитростью овладела столицей древлян Искоростенем, как юноша-кожемяка одолел печенежского богатыря, а старец спас осажденный печенегами Белгород от неминуемой капитуляции. Нестору принадлежит и заключительная часть ПВЛ (после окончания текста Начального свода), однако, как полагают, эта часть могла быть переработана в последующих редакциях ПВЛ. Именно под пером Нестора ПВЛ становится выдающимся памятником древнерусской историографии и литературы. По словам Д. С. Лихачева, «никогда ни прежде, ни позднее, вплоть до XVI в., русская историческая мысль не поднималась на такую высоту ученой пытливости и литературного умения» (Лихачев . Русские летописи, с. 169).

Таким образом, ПВЛ второй редакции содержит изложение древнейшей истории славян, а затем – истории Руси вплоть до 1100 г. ПВЛ, как уже сказано, начинается вводной частью, повествующей о происхождении и расселении славянских племен. Эта часть не имеет деления на погодные статьи. Первая дата в ПВЛ – 852 г., ибо с этого времени, по мнению летописца, «нача ся прозывати Руска земля». Далее рассказывается о так называемом призвании варягов (под 862 г.), о захвате Киева Олегом (под 882 г.), киевских князьях Игоре, Ольге, Святославе, междоусобной борьбе сыновей Святослава, из которой победителем вышел Владимир. В рассказ о «испытании вер» Владимиром (под 986 г.) включено краткое изложение библейской истории (так называемая «Речь философа»). В статье 1015 г. повествуется об убийстве сыновей Владимира Бориса и Глеба их сводным братом Святополком. Этот сюжет лег в основу древнейших агиографических памятников – Сказания о Борисе и Глебе и Чтении о Житии и о погублении Бориса и Глеба, написанного Нестором. Повествуя о княжении сына Владимира – Ярослава, летописец (под 1037 г.) сообщает о развернувшейся при этом князе интенсивной переводческой и книгописной деятельности. Принципиальное значение для уяснения политического уклада Киевской Руси имеет рассказ ПВЛ о завещании Ярослава (под 1054 г.), ибо в нем определялась главенствующая роль Киева и киевского князя, которому должны были подчиняться остальные князья. В повествование о Ярославе и его преемниках на киевском великокняжеском столе – Изяславе (1054–1073 гг.), Святославе (1073–1078 гг.) и Всеволоде (1078–1098 гг.) вставлены обширные рассказы об основании Киево-Печерского монастыря (под 1051 и 1074 гг.) и о его игумене – Феодосии (под 1074 и 1091 гг.): эти темы будут подробнее развиты в Патерике Киево-Печерском и Житии Феодосия (см. Нестор, монах Киево-Печерского монастыря). Постоянной темой ПВЛ является борьба с половецкими набегами (см., например, статьи 1068, 1093 и 1096 гг.). Заключительная часть ПВЛ рассказывает о княжении Святополка (1093–1113 гг.). В статью 1097 г. вставлен драматический рассказ об ослеплении Святополком и Давидом Игоревичем князя Василька Теребовльского (см. Василий, автор Повести об ослеплении князя Василька). Завершается вторая редакция ПВЛ неоконченным рассказом о чудесном явлении в Киево-Печерском монастыре (статья 1110 г.). В третьей редакции ПВЛ (по Ипатьевской летописи) рассказ этот читается полностью, а далее следуют статьи 1111–1117 гг.

О редакциях ПВЛ и их соотношениях существуют различные суждения. По гипотезе А. А. Шахматова, первая редакция ПВЛ (Нестора) была создана в Киево-Печерском монастыре в 1110–1112 гг. После смерти покровительствовавшего монастырю князя Святополка летописание было передано в Выдубицкий Михайловский монастырь, где в 1116 г. игумен Сильвестр перерабатывает заключительные статьи ПВЛ, положительно оценивая деятельность Владимира Всеволодовича Мономаха, ставшего в 1113 г. великим князем Киевским. В 1118 г. по поручению новгородского князя Мстислава Владимировича составляется третья редакция ПВЛ.

Однако не все детали этой гипотезы в равной мере убедительны. Во-первых, существуют различные суждения о дате составления первой редакции ПВЛ и о ее объеме. Сам А. А. Шахматов то относил ее создание к 1110 г., то допускал, что труд Нестора был продолжен до 1112 г., то полагал, что сам Нестор довел его до 1112 г. (Шахматов . Повесть временных лет, т. 1, с. XV, XVIII, ХХI и XLI). М. Д. Приселков указывает на 1113 г. как на время составления первой редакции, основываясь, в частности, на расчете лет в статье 852 г., доведенном до смерти Святополка в 1113 г., но Шахматов считал упоминание смерти Святополка в этом перечне вставкой, сделанной Сильвестром (Шaxматов . Повесть временных лет, т. 1, с. XXVII). Во-вторых, допущение, что «главное внимание Сильвестра было направлено на переделку Нестерова изложения за 1093–1113 гг., т. е. за время княжения Святополка» основано лишь на предпосылке, что «летопись князя Святополка» (т. е. первая редакция ПВЛ) «оказалась враждебной... новому Киевскому князю Мономаху, давнему политическому врагу Святополка» (Приселков . История русского летописания, с. 42). Но доказать этот тезис невозможно, поскольку первая редакция не сохранилась. Объем и характер редакторской работы Сильвестра не ясен. А. А. Шахматов то указывал, что «основная редакция Повести вр. лет при переделке ее Сильвестром исчезла совсем» (Повесть временных лет, т. 1, с. XVII), то наряду с этим допускал, что Сильвестр, «можно думать, ограничил свою работу редакционными поправками» (с. XXVII). Допущение Шахматова, что ПВЛ первой редакции была использована одним из составителей Патерика Киево-Печерского – Поликарпом (см. там же, с. XIV–XV), развито М. Д. Приселковым в предположение, что Сильвестр «главным образом просто опускал весьма любопытные рассказы Нестора в пределах этих годов, касавшиеся в большинстве случаев отношения Святополка к Печерскому монастырю» (Приселков . История русского летописания, с. 42). Однако приводимые Шахматовым (Повесть временных лет, т. 1, с. XIV) примеры известий, возможно, отразившихся в Киево-Печерском патерике, содержат негативную характеристику Святополка. Их присутствие в летописи, составленной под его покровительством, и последующее устранение из летописи, ему враждебной (как считал Приселков), весьма странно. В-третьих, наличие во второй редакции фрагментов текста, относимых Шахматовым к третьей редакции, заставляет его допускать вторичное влияние третьей редакции на вторую (Шахматов . Повесть временных лет, т. 1, с. V–VI), что существенно ослабляет его гипотезу. Поэтому предпринимались попытки иначе объяснить взаимоотношения древнейших списков ПВЛ. Так, Л. Мюллер предложил гипотезу, согласно которой вторая редакция ПВЛ (1116 г.), составленная Сильвестром, дошла до нас в составе Ипатьевской летописи, а в Лаврентьевской и подобных ей мы находим отражение той же редакции, но с утраченным концом (статьями 1110–1115 гг.). Существование третьей редакции ПВЛ (1118 г.) Мюллер считает вообще недоказанным. М. X. Алешковский также видел в Лаврентъевском списке копию редакции, представленной Ипатьевским списком, а Нестору приписывал летописный свод, отразившийся в летописи Новгородской первой. Таким образом, взаимоотношение древнейших списков ПВЛ и установление древнейших ее редакций еще требует дальнейшего изучения.

Много исследований посвящено языку ПВЛ. Их обзор см. в кн.: Творогов О. В. Лексический состав..., с. 3–8, 16–21.

Изд.: Летопись Нестерова, по списку инока Лаврентия, издавали профессоры: Харитон Чеботарев и Н. Черепанов с 1804 по 1811 г. М. (изд. не заверш.); Летопись Нестерова по древнейшему списку мниха Лаврентия / Изд. проф. Тимковского, прерывающееся 1019 г. Напечатано при ОЛДП. М., 1824: Ипатьевская летопись. СПб., 1843 (ПСРЛ, т. 2) – текст ПВЛ 3-й ред. с 1111 по 1117 г., с. 1–8; Лаврентьевская и Троицкая летописи. СПб., 1846 (ПВЛ 2-й ред., с. 1–123); Летопись по Лаврентьевскому списку / Изд. Археогр. ком. СПб., 1872, с. 1–274; Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку / Изд. Археографической комиссии. СПб., 1872 (фототип. воспроизв. ркп); Chronique dite de Nestor / Trad. par L. Leger. Paris, 1884 (пер. на фр. яз.); Ипатьевская летопись. 2-е изд. СПб., 1908, стб. 1–285 (ПСРЛ, т. 2) (фототип. воспроизв. изд.: М., 1962); Nestorkr?nikan ?vers?tting fr?n fornryskan av A. Norrback. Stockholm, 1919 (пер. на швед. яз.); Лаврентьевская летопись: Повесть временных лет. 2-е изд. Л., 1926 (ПСРЛ, т. 1, вып. 1) (фототип. воспроизв. изд.: М., 1962); Die altrussische Nestorchronik / Herausgeg. von R. Trautmann. Leipzig, 1931 (пер. на нем. язык); Cronica lui Nestor / Trad. de Gh. Popa-Lisseanu. Bucure?ti, 1935 (пер. на рум. яз.); Повесть временных лет. Ч. 1. Текст и перевод / Подг. текста Д. С. Лихачева, пер. Д. С. Лихачева и Б. А. Романова; ч. 2, Приложения / Статьи и ком. Д. С. Лихачева. М.; Л., 1950 (сер. «Литературные памятники»); The Russian Primary Chronicle / By S. H. Cross, O. P. Sherbowitz-Wetzor. Cambridge Mass., 1953 (пер. на англ. яз.); Nestor?v letopis rusk?. Pov?st d?vn?ch let. P?elo?il K. J. Erben. Praha, 1954 (пер. на чеш. яз.); Powie?? minionych lat. Przek?ad F. Sielickego. Wroc?aw, 1968 (пер. на польск. яз.); Повесть временных лет / Подг. текста и ком. О. В. Творогова, пер. Д. С. Лихачева. – ПЛДР. XI – 1-я пол. XII в. 1978, с. 22–277, 418–451; Повесть временных лет / Подг. текста и примеч. О. В. Творогова, пер. Д. С. Лихачев. – В кн.: Повести Древней Руси XI–XII вв. Л., 1983, с. 23–227, 524–548.

Лит.: Сухомлинов М. И. О древней русской летописи как памятнике литературном. СПб., 1856; Бестужев-Рюмин К. О составе русских летописей до конца XIV в. – ЛЗАК, 1868, вып. 4, отд. 1, с. I–IV, 1–157, 1–138 (Прилож.); Некрасов Н. П. Заметки о языке Повести временных лет по Лаврентьевскому списку летописи. – ИОРЯС, 1896, т. 1, с. 832–927; 1897, т. 2, кн. 1, с. 104–174; Шахматов А. А. 1) Древнейшие редакции Повести временных лет. – ЖМНП, 1897, октябрь, отд. 2, с. 209–259; 2) О начальном Киевском летописном своде. – ЧОИДР, 1897, кн. 3, отд. 3, с. 1–58; 3) Начальный киевский летописный свод и его источники. – В кн.: Юбилейный сборник в честь Всеволода Федоровича Миллера / изд. его учениками и почитателями. М., 1900, с. 1–9; 4) Разыскания; 5) Предисловие к Начальному киевскому своду и Нестерова летопись. – ИОРЯС, 1909, т. 13, кн. 1, с. 213–270; 6) Повесть временных лет, т. 1. Вводная часть. Текст. Примечания. Пгр., 1916 (ЛЗАК, 1917, вып. 29); 7) «Повесть временных лет» и ее источники. – ТОДРЛ, 1940, т. 4, с. 11–150; 8) Киевский Начальный свод 1095 г. – В кн.: А. А. Шахматов: 1864–1920 / Сб. статей и матер. под ред. акад. С. П. Обнорского. М.; Л., 1947, с. 117–160; Истрин В. М. Замечания о начале русского летописания: По поводу исследований А. А. Шахматова в области древнерусской летописи. – ИОРЯС за 1921, 1923, т. 23, с. 45–102; за 1922, 1924, т. 24, с. 207–251; Никольский Н. К. Повесть временных лет как источник для истории начального периода русской письменности и культуры / К вопросу о древнейшем русском летописании. Л., 1930 (Сб. по РЯС, т. 2, вып. 1); Приселков М. Д. История русского летописания XI–XV вв. Л., 1940, с. 16–44; Бугославский С. «Повесть временных лет»: (Списки, редакции, первоначальный текст). – В кн.: Старинная русская повесть / Статьи и исслед. по ред. Н. К. Гудзия. М.; Л., 1941, с. 7–37; Еремин И. П. «Повесть временных лет»: Пробл. ее ист.-лит. изуч. Л., 1946 (на обложке 1947 г.) (переиздано в кн.: Еремин И. П. Литература Древней Руси: (Этюды и характеристики). М.; Л., 1966, с. 42–97); Лихачев Д. С. 1) Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947, с. 35–172; 2) «Софийский временник» и новгородский политический переворот 1136 г. – ИЗ, 1948, т. 25, с. 240–265; 3) Повесть временных лет. – В кн.: Лихачев Д. С. Великое наследие: Классические произведения литературы древней Руси. 2-е изд. М., 1979, с. 46–140; Черепнин Л. В. «Повесть временных лет», ее редакции и предшествующие ей летописные своды. – ИЗ, 1948, т. 25, с. 293–333; Филин Ф. П. Лексика русского литературного языка древнекиевской эпохи: (По матер. летописей). – Учен. зап. ЛГПИ им. А. И. Герцена. Л., 1949, т. 80; Рыбаков Б. А. Древняя Русь: Сказания. Былины. Летописи. М., 1963, с. 215–300; Алешковский М. X. 1) «Повiсть временних лiт» та i? редакцi?. – Укр. icт. журн., 1967, № 3, с. 37–47; 2) Первая редакция Повести временных лет. – АЕ за 1967 г. М., 1969, с. 13–40; 3) К датировке первой редакции Повести временных лет. – АЕ за 1968 г. 1970, с. 71–72; 4) Повесть временных лет: Судьба литературного произведения в древней Руси. М., 1971; М?ller L. Die «Dritte Redaktion» der sogenannten Nestorchronik. – In.: Festschrift f?r M. Woltner zum 70. Geburtstag. Heidelberg, 1967, S. 171–186; Дурново Н. Н. Введение в историю русского языка. М., 1969, с. 72, 255–257; Кузьмин А. Г. 1) Русские летописи как источник по истории Древней Руси. Рязань, 1969; 2) Древнерусские исторические традиции и идейные течения XI в. (по материалам летописания XI–XII вв.). – ВИ, 1971, № 10, с. 55–76; 3) Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977; Насонов А. Н. История русского летописания X – нач. XVIII в. М., 1964, с. 12–79; Творогов О. В. 1) Сюжетное повествование в летописях XI–XIII вв. – В кн.: Истоки русской беллетристики. Л., 1970, с. 31–66; 2) Повесть временных лет и Хронограф по великому изложению. – ТОДРЛ, 1974, т. 28, с. 99–113; 3) Повесть временных лет и Начальный свод: (Текстологический комментарий). – ТОДРЛ, 1976, т. 30, с. 3–26; 4) Лексический состав «Повести временных лет»: (Словоуказатели и частотный словник). Киев, 1984; Душечкина Е. В. Художественная функция чужой речи в русском летописании. – Учен. зап. Тартус. унив., 1973, вып. 306 (Тр. по рус. и славян. филол., т. 21, с. 65–104); Поппэ А. В. К вопросу об ультрамартовском стиле в Повести временных лет. – История СССР, 1974, № 4, с. 175–178; Буганов В. И. Отечественная историография русского летописания: Обзор советской литературы. М., 1975, с. 15–20, 49–65, 130–132, 229–247; Громов М. Н. 1) Древнерусская философия истории в «Повести временных лет». – В кн.: Актуальные проблемы истории философии народов СССР. М., 1975, вып. 2, с. 3–13; 2) «Речь философа» из древнерусской летописи «Повесть временных лет». – Филол. науки, 1976, № 3, с. 97–107; Львов А. С. Лексика «Повести временных лет». М., 1975; Handbuch zur Nestorchronik / Herausgeg. von L. M?ller. M?nchen, 1977, Bd 1–3, I. Lieferung; Кизилов Ю. A. Историческое мировоззрение авторов Повести временных лет. – ВИ, 1978, № 10, с. 61–78; Хабургаев Г. А. Этнонимия «Повести временных лет». М., 1979; Пауткин А. А. Батальные описания «Повести временных лет»: (Своеобразие и разновидности). – Вестн. МГУ. Сер. 9, Филол., 1981, № 5, с. 13–21; Флоря Б. Н. Сказание о преложении книг на славянский язык: Источники, время и место написания. – Byzantinoslavica, 1985, t. 46 (1), s. 121–130.

Доп.: Боева Л. «Повесть временных лет» – болгарские источники и параллели. – В кн.: Славянска филология. Т. 18. Литературознание и фолклор. София, 1983, с. 27–36; Смирнова Л. Текстовая организация погодных записей воинской тематики в Повести временных лет. – В кн.: Русская лексика: Словообразование; Язык художественной литературы. М., 1985, с. 2–26.

Отличное определение

Неполное определение ↓