Откровенное признание Михаила Горбачева: Мы с Раисой потеряли сына. Институт детской гематологии и трансплантологии им. Раисы Максимовны Горбачевой СпбГМУ Нии гематологии горбачевой

Cупруги Горбачевы во время визита в Индию. 1988 год.
Фото: Boris Yurchenko/AP

Изменить размер текста: A A

Говоря о деятельности Михаила Сергеевича Горбачева , нельзя не вспомнить его супругу Раису Максимовну. Ведь с ней его связывали долгие годы нежной любви и трогательной дружбы. До нее жены руководителей страны оставались в тени - многие граждане даже не знали, как они выглядят. Раиса Горбачева нарушила эту негласную традицию. «Единственная из кремлевских жен, которая весит меньше своего мужа», «Коммунистическая леди с парижским шиком», - писали о ней зарубежные газеты. На Родине же народ долгое время Раису Максимовну недолюбливал...

В 2014 году, спустя 15 лет после смерти первой леди СССР , Михаил Горбачев поделился с "Комсомолкой" своей семейной тайной, которую не знали даже самые близкие друзья.

Свадьба в диетической столовой

Сентябрь для меня особый месяц, - говорит Михаил Сергеевич. - И не только потому, что Раиса Максимовна ушла (умерла от лейкоза в одной из клиник Германии . - Ред.), 25 сентября 1953 года мы с ней зарегистрировались.

Откровенное признание Михаила Горбачева: Мы с Раисой потеряли сына

Времена были трудные, послевоенные, мы оба студенты МГУ , я на юрфаке, она на философском. Денег мало, пришлось на свадьбу подзаработать: я убирал картофель на комбайне. На белое платье для невесты хватило, из шифона, сшили в ателье. А туфли пришлось Раисе у подружки занять. Даже кольцами в загсе не обменялись - я подарил ей кольцо спустя годы.

А отпраздновали свадьбу только в ноябре. Устроили вечер в диетической столовой на Стромынке , где наше общежитие. Получился студенческий стол - водка, винегрет, котлеты.

Первое время, когда поженились, Раиса совсем не умела готовить. Даже суп с вермишелью не могла сварить! Мама у нее была домохозяйкой, а Раиса вся в учебе: с золотой медалью окончила школу.

- Говорят, до вас у Раисы Максимовны был ухажер?

Не просто ухажер, они готовились пожениться! Был такой Толя Зарецкий, физик, хороший парень. Отец его работал директором прибалтийской железной дороги. Мать специально приехала в спецвагоне оценить невесту - и высказалась против Раисы. Не разрешила сыну жениться. Так что мы должны ее благодарить. А у нас с Раисой как-то запросто все получилось. И на всю жизнь.

Мы, например, очень любили танцевать. Как-то пригласили нас на новогодний бал молодежи. Заиграл вальс. Мы так увлеклись танцем, что оркестр уже замолчал, а мы все кружимся. Остановились: на нас все смотрят. Жили весело, счастливо!

«Имя ребенку придумали: Сережа»

Так получилось, только поженились, и вдруг новость - Раиса забеременела, - продолжает Михаил Горбачев. - Но врачи рожать запретили. Дело в том, что за год до этого Раиса заболела, оказалась буквально на грани жизни и смерти. Страшный приступ ревматизма, она вся отечная стала, как будто ватная. Ходить не могла - мы ее на носилках с ребятами в больницу относили. Болезнь дала серьезное осложнение на сердце.

Врачи мне сказали: «Делайте выбор: ребенок может родиться, а может и нет, но жену вы потеряете. Сердце ее может не выдержать». Беременность прервали. Нам сказали, что это был мальчик.

Как Раиса переживала, страдала! Я успокаивал как мог. А ведь мы уже имя обсуждали: уговаривал назвать сына Сергеем, в честь моего отца. Сергей Михайлович - было бы неплохо…

Лишь спустя время, когда мы уехали на Ставрополье , Раиса почувствовала себя лучше. Говорят, позитивно сказывается смена климата. Переехали в 1955 году, и через два года у нас родилась дочка Иришка.

- А саму Раису в честь кого назвали?

Когда ее отец после рождения взял малышку на ручки, сказал: «Такая розовенькая, как райское яблочко. Будет Рая». Кстати, меня отец и мать назвали Виктором. Но через несколько недель дед повез на крестины в соседнее село. Священник спросил: «Как назовем?» Дед ответил: «Михаилом». Так и оставили.

«Перестройка забрала у меня любимую»

- Были кризисы в семейной жизни, серьезные ссоры?

Только мелкие размолвки. Но когда мы с ней о чем-то спорили, она говорила: «Ты помолчи. У тебя только серебряная медаль!» (Смеется.)

- Ревновали ее?

Бывало, хотя она старалась не допускать. Любви без ревности не бывает. Удивительная женщина: отец - служащий организации, строившей железные дороги. Простая семья, жили тяжело, иногда в вагонах, девять школ сменила, вечно в разъездах. Но ее поведение, манеры, отношение к жизни, стиль - от принцессы! Для меня она всю жизнь оставалась загадкой. И ведь как любила красиво одеваться.

- Это же ее идея открыть дом «Бурда моден» в Москве?

Да, она познакомилась в Германии с мадам Энне Бурда. Пригласила ее на открытие Дома в Москве , который Раиса патронировала. Ей хотелось привить вкус нашим женщинам.

- Говорят, ее обшивал лично Ив Сен-Лоран...

Это легенда. Одевали ее женщины-мастера из ателье на Кузнецком Мосту.

- Маргарет Тэтчер в мемуарах лестно высказывается о Раисе Максимовне. Мол, такой костюм, какой был на Горбачевой, она бы и сама с удовольствием носила.

Ну для женщины это самое главное (с иронией). Они дружили. Хотя Раиса Максимовна не так просто сходилась с людьми. Но уж если сходилась, то отношения - навеки. Была очень требовательная к себе и к друзьям.

С Тэтчер они общались на английском. А я не мог. Из нашего поколения почти никто не знал иностранных языков. Раиса была очень образованной.

Помню, на встречах люди часто спрашивали: «Раиса Максимовна, что вы делаете, чтобы так хорошо выглядеть?» Я тут же говорил: «Ей с мужем повезло!» В ответ она обычно парировала: «Еще надо разобраться, кому повезло больше!»

Она очень порядочный человек, ранимый - не выдержала несправедливости. Столько вокруг нашей семьи распускали сплетен, нелепиц... Я перестал обращать на них внимание. А она все принимала близко к сердцу. Это перестройка у меня отняла жену: переживания сократили жизнь Раисы...

До сих пор храню ее сумочку

Раиса Максимовна начинала писать книгу. Ей хотелось сказать правду о нас, как мы живем. Я ей говорил: «Это же политика, ты никогда ничего не докажешь». Она просила: «А ты мне поможешь написать?» До сих пор ее сумочка цела, в которой письма, листки, пометки. После ее ухода стал разбирать записи. Попался лист, а на нем по диагонали написано красными чернилами: «О чем болит сердце?» Готовый заголовок... Сам я недавно закончил еще одну книжку, называется «После Кремля». Выйдет в конце этой осени.

- Раиса Максимовна вам помогала редактировать ваши первые книги?

Это у нас традиция: сначала текст читают самые родные. Сейчас дочка прочитала мою новую книгу, прежде чем отдать в издательство.

- А вот есть мнение, что вы были проводником идей жены, взять вашу знаменитую фразу: «Надо посоветоваться с Раисой Максимовной».

Нет, я сам принимал решения.

- А если бы заново начать - хотелось бы простой жизни?

Я свою жизнь не променял бы. Но многое сделал бы лучше, с опережением. Жаль, не удалось довести до конца перестройку, было задумано много правильных вещей. Но все то, что сделал, свою роль сыграло. Страна изменилась, появилась гласность.

- Обидно, что в своей стране вас критикуют?

Ну а как вы думаете? Конечно. Но все же получаю много хороших писем. Друзья есть. Большинство из них - женщины. Я не чувствую себя одиноким или забытым. Одинок только в одном отношении - что нет Раисы.

БОЛЬНОЙ ВОПРОС

О брате жены и сухом законе

- Что произошло с младшим братом Раисы Максимовны Евгением Титаренко?

Это была большая драма, Раиса почти 40 лет им занималась. Он живой, но, по сути, выключен из жизни - алкоголизм разрушает человека. Все попытки Раисы ему помочь он не принимал. А ведь какой был парень! В семье не ладилось у родителей, в 14 лет уехал в морское училище. Позже окончил литинститут, писал, и довольно талантливо, для подростков. Но попытался взяться за что-то серьезное - и сорвался окончательно. Когда приезжал к нам в гости, начинались запои. Я уже был секретарем ЦК , вдруг нам сообщили, что в скверике недалеко сидит ее брат пьяный. Из Воронежа приехал в Москву, нас ищет.

Определяли его в специальную больницу, но и там ничего не получилось . Думаю, ситуация с братом Раису тоже во многом ослабила. Очень сильно за него переживала.

- Говорят, из-за его пьянства вы и придумали сухой закон?

Не надо утрировать. Пьянка в те годы многих довела. Пили везде. Даже на кафедре в университете: Раиса была доцентом, а ей поручали пойти купить колбасы на закуску! Возмущенными письмами «сделайте хоть что-нибудь» завалили ЦК, правительство. Еще Леонид Ильич, который сам любил выпить, давал поручения найти выход, как общество спасти от сплошной пьянки.

Дошло до того, что на душу населения (включая детей) приходилось до 17 литров чистого алкоголя. Есть научное заключение: общество, где выпивают 18 и более литров на душу населения, само себя уничтожает! Я стал генсеком. И приходит мне этот доклад. Мы собирались ввести меры: регулировать цены, ассортимент - все пили только водку, а сухих вин, даже пива почти не было… За выполнение плана отвечали Егор Кузьмич (Лигачев , тогда секретарь ЦК КПСС . - Ред.) и Михаил Сергеевич Соломенцев (член Политбюро. - Ред.). Они напортачили! Речь шла о том, чтобы заменить винные сорта на столовые. А они все вывернули наизнанку, довели до глупости. Я не давал добро вырубать виноградники!

КСТАТИ

Что сделала жена президента СССР

Вместе с академиком Дмитрием Лихачевым в конце 1980-х годов основала Советский фонд культуры и способствовала возвращению российских культурных ценностей из-за границы.

Инициировала открытие музеев, в том числе Андрея Рублева , Николая Рериха , Марины Цветаевой . Курировала проекты по восстановлению храмов, разрушенных за годы советской власти.

Помогала детям, пережившим аварию на Чернобыльской АЭС , шефствовала над Центральной детской больницей в Москве, была почетным председателем международной ассоциации «Гематологи мира - детям». Институт детской гематологии и трансплантологии сегодня носит имя Р. М. Горбачевой.

Британский журнал Woman’s Own назвал Раиса Максимовну «Женщиной года» (1987 год). В 1988 году Раисе Горбачевой была присуждена премия «Женщины мира», в 1991 году - премия «Леди года».

ИЗ ПЕРВЫХ УСТ

Михаил Горбачев: «Чтобы жениться на Раисе, я целое лето вкалывал на комбайне»

В размышлениях о жизни Михаил Сергеевич возвращается к своим корням, затем рассказывает о том, как учился на юрфаке МГУ, как формировались его взгляды, вспоминает сокурсников, свою работу на родном Ставрополье, потом «проходит» заново все круги и ступени советской аппаратной системы с ее тайными пружинами, закоулками и ловушками. Словом, книга дает ответы на многие вопросы, которые вызывает у нас «феномен Горбачева» ()

НИИ детской онкологии, гематологии
и трансплантологии им. Р. М. Горбачевой
(Санкт-Петербург)

Мы продолжаем рассказывать о клиниках, в которых проходят лечение подопечные Русфонда. Один из давних наших партнеров – НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии им. Р. М. Горбачевой. Он был открыт на базе вуза, который теперь называется 1-й Санкт-Петербургский государственный медицинский университет имени академика И. П. Павлова. С открытия – с 2008 года – новый институт стал партнером Русфонда по программе «Русфонд.Онкология» . Наш выбор объясняется тем, что эта клиника одной из первых в стране начала делать трансплантацию здорового костного мозга онкобольным детям. Эта операция – последняя надежда для маленьких пациентов и их родителей.

От эксперимента к «рутине»

Петроградская сторона, улица Рентгена. Здесь повсюду встречаешь молодых людей в белых халатах. И не удивительно: на этой и соседних улицах расположены здания Первого меда (так для краткости называют университет). Одно из них – НИИ им. Р.М. Горбачевой. Строительство здания шло с 2003 по 2007 год, с 2008-го клиника работает. А началось все давным-давно, в конце 1960-х, когда студент Первого меда Борис Афанасьев стал заниматься кроветворными стволовыми клетками.

– Тогда только-только стали появляться первые работы по этой теме, – вспоминает Афанасьев, уже не Борис, а Борис Владимирович, давно не студент, а профессор, доктор медицинских наук, директор института. – Но уже тогда мне было ясно, что наш интерес к стволовым клеткам неминуемо должен привести к трансплантациям, что это очень важно… А теперь трансплантация – банальная, рутинная процедура.

До сих пор многие считают (а журналисты даже и пишут), что трансплантация костного мозга (ТКМ) – это сложнейшая операция, хирургическое вмешательство сразу в два организма – донора и реципиента, что речь идет о взятии костного мозга у первого и о «внедрении» его второму. Но костный мозг нужен не сам по себе – нужны гемопоэтические (кроветворные) стволовые клетки, которые в нем находятся. И эти клетки с помощью специальных препаратов можно заранее «выгнать» в кровь, а потом сепарировать, то есть отделить их, сконцентрировать – и вот это уже трансплантат. Он выглядит как обыкновенная кровь. А сама трансплантация выглядит как переливание крови – да, собственно, переливанием и является.

Разыскивается донор

«Банально, рутинно» – для профессора Афанасьева. Но по сути все же очень сложно. И опасно в смысле последствий. Даже собственные, заранее взятые у пациента, а затем обработанные и пересаженные ему же клетки (это называется аутологичная ТКМ) организм стремится отторгнуть. Даже клетки, взятые у брата или сестры (аллогенная родственная ТКМ), бывают совместимыми только в четверти всех случаев, иммунная система воспринимает их как чужие. Пересадке родительских клеток предшествует сложнейшая процедура разделения их на совместимые и несовместимые – ведь родители бывают совместимыми с детьми максимум наполовину. Это гаплоидентичная ТКМ – сама опасная, действительно терапия последнего шанса. Она даже опаснее, чем аллогенная неродственная ТКМ – от совместимого по генам донора. Одно из опаснейших последствий называется РТПХ – реакция «трансплантат против хозяина». Чтобы иммунная система не отторгала спасительные клетки, врачи искусственно снижают иммунитет пациента практически до нуля. Но тут другая опасность: любая безобидная инфекция в отсутствие иммунитета может оказаться гибельной.

– Мы делаем сейчас больше всех ТКМ в России, порядка трехсот в год, взрослым и детям, – говорит Борис Афанасьев. – Без Русфонда мы бы столько сделать просто не смогли. Государство оплачивает только саму трансплантацию, но поиск совместимого донора в международном регистре не оплачивает, а это более €18 тыс. И некоторые дорогие лекарства, которые жизненно необходимы в посттрансплантационный период, госказна тоже не оплачивает. Именно здесь на помощь нам, детям, я бы сказал, и государству тоже приходит Русфонд.

В 2013 году Русфонд и Первый мед, а фактически НИИ им. Р.М. Горбачевой, в дополнение к «Антираковому корпусу» начали новую программу. Она называется «Регистр против рака» .

– Речь идет о создании отечественного регистра доноров костного мозга, – объясняет Борис Афанасьев. – Это, конечно, сейчас наш самый важный и самый масштабный проект. В России до сих пор нет национального донорского регистра, и мы ищем совместимых доноров в международной базе, привозим трансплантат из Европы. Но это если находим донора. А ведь в некоторых случаях и не находим! России с ее генетическим своеобразием и многообразием собственный регистр просто жизненно необходим.

Есть шанс!

Клиника последнего шанса – а по внешнему виду не скажешь. Игровая комната – ребята возятся на горке, мамы разговаривают на скамейке. Еще одна комната – с кучей DVD-дисков, синтезатором и настольными играми.

В НИИ им. Р.М. Горбачевой ежегодно проводится около 300 трансплантаций. Это самое большое количество в России

Директор клиники Борис Афанасьев во время обхода

Деньги на поиск донора и лекарства Яне Веселовой собрали читатели Русфонда в январе этого года, а в июне была проведена ТКМ

В игровой комнате

Поделки, выполненные пациентами клиники

В России идет работа над созданием регистра доноров костного мозга.

О важности создания в нашей стране Регистра доноров стволовых гемопоэтических клеток (доноров костного мозга) говорит директор Института детской гематологии и трансплантологии им. Раисы Горбачевой СПбГМУ доктор медицинских наук Борис Владимирович Афанасьев. Борис Владимирович – первый доктор в России, который провел трансплантацию костного мозга у ребенка, идею создания Института он вынашивал с десяток лет. И душой болеет за создание в России собственного регистра доноров костного мозга:

Мы обращаем особое внимание на внедрение в российское здравоохранение метода трансплантации стволовых гемопоэтических клеток для лечения различных онкологических и генетических заболеваний. В нашей стране количество этих трансплантаций на два порядка меньше по сравнению с другими странами – США, Европой – даже Турцией и Чехией. Отмечу сразу, что трансплантация костного мозга при лечении лейкозов не является панацеей. И она показана незначительному в процентном отношении числу больных детей и взрослых, поскольку основные проблемы лечения решаются с помощью химиотерапии. Но все же ряду пациентом – тем, кто резистентен к химиотерапии, или больным с рецидивами требуется именно трансплантация.

Проблема заключается в том, что трансплантация – это лишь часть терапевтической практики, чтобы она была эффективной, необходима скоординированная политика и тактика ведения больных, согласие между врачами. Также стране необходимо увеличение числа коек для трансплантации. Сейчас в России детских коек от 20 до 30 – в двух медицинских учреждениях Москвы и у нас в Петербурге. В Екатеринбурге делаются также большие шаги в этом направлении. Наш Институт рассчитан на 60 коек и мы сможем проводить до 400 трансплантаций в год. В 2007 году нам удалось сделать 100 как родственных, так и алогенных (неродственных) трансплантаций.

Но ведь проблема заключается и в поиске неродственного донора. Как можно изменить в ближайшее время ситуацию к лучшему и в этом направлении?

Да, для большинства заболевших детей и взрослых не найти родственных доноров. Поэтому решающую роль в алогенной трансплантации стволовых гемопоэтических клеток играет возможность поиска донора в регистрах доноров костного мозга. Сейчас в базу данных международной сети регистров включена информация об 11 миллионах потенциальных доноров. Создание этой базы и ее поддержка – это колоссальный труд в течение многих лет. Это помощь правительств и общественных фондов разных стран. К счастью, для 50-60% россиян, нуждающихся в алогенной трансплантации, можно найти неродственного донора за рубежом. Но, к несчастью, поиск донора – это очень сложный технологический процесс. Кто-то из доноров в отпуске, уехал, заболел, отказался, в конце концов. А время идет, и мы можем просто не успеть найти донора для нуждающегося больного.

И этот поиск чрезвычайно дорог. Наш Институт является членом Международной ассоциации по трансплантации гемопоэтических клеток, у нас есть европейская лицензия на эти операции, мы также имеем возможность осуществлять поиск. Но за то, чтобы донор был найден, мы заплатить не можем. Не делает этого и государство, хотя собственно операцию по трансплантации оплачивает полностью Минздравсоцразвития России.

Вот в Белоруссии, к примеру, стоимость поиска донора включена в статью «лекарственные препараты» и оплачивается правительством этой страны… У нас же приходится находить благотворителей, искать необходимые немалые средства. А это суммы от 17 тысяч евро и выше. Нам, безусловно, в этом помогают. Хотел бы отметить помощь Сбербанка России, Национального резервного банка, многих и многих частных благотворителей.

Вы говорили, что найти неродственного донора удается лишь для 50-60% нуждающихся россиян. Что делать остальным?

Действительно, для некоторых этнических групп, проживающих на территории России, — жителей северных районов, Татарстана, особенно для представителей малых народов, подходящего донора на Западе не найти – нет похожего генотипа. Поэтому столь остро стоит вопрос о создании в России собственного регистра доноров костного мозга. И мы уже сейчас готовим систему для объединения различных регионов, чтобы начать создавать такой регистр. Ректор Санкт-Петербургского Государственного медицинского университета им. акад. И.П.Павлова Н.П.Яицкий выделил нашему Институту необходимые ставки для работы. Мы ждем официальный приказ Минздравсоцразвития России о создании регистра. Конечно, мы рассчитываем на помощь в типировании крови наших норвежских и немецких коллег. Создание регистра – очень сложная работа, нужна ведь законодательная база, страховое обеспечение, согласованность действий всех участников этой сети. Кстати, Белоруссия хотела бы к нам – к этой создаваемой сети тоже присоединиться. Уже работают в нашей стране целые группы специалистов, заинтересованных в том, чтобы российский регистр появился как можно скорее. В этой связи я бы отметил. Петербург, Москву, Казань, Екатеринбург, Киров – в этих городах работа ведется достаточно активно. Я думаю, что через 3-5 лет уже можно будет ожидать создания нашего российского регистра. Но, повторяю, мы все ждем официального приказа Минздравсоцразвития России, где мы также находим полную поддержку и понимание в столь важном вопросе.

И я бы хотел подчеркнуть, что лечение лейкозов у детей, алогенные трансплантации – это компетенция университетских клиник. Ведь именно в университетской клинике, которой является наш Институт, сосредоточены научные кадры, врачи высочайшей квалификации, самое современное медицинское оборудование и лекарственные средства. Именно университетская клиника, обладающая широким международным признанием и общепризнанным научным авторитетом, обладает возможностью столь быстро внедрять у себя все самые совершенные методы лечения.

Трансплантация аллогенного (от донора) или аутологичного (собственного) костного мозга (ТКМ) или периферических стволовых клеток крови (ПСКК) является одним из важных методов в лечении детей, страдающих различными онкологическими, гематологическими и наследственными заболеваниями. При этом, зачастую, проведение трансплантации становится единственным шансом, позволяющим надеяться на полное излечение и, следовательно, вопрос о её выполнении должен быть решён как можно раньше после постановки диагноза. К этим заболеваниям относятся — хронический миелолейкоз, миелодиспластический синдром, тяжелые формы врожденного иммунодефицита. В других случаях ТКМ становится необходимостью при невозможности достижения длительной ремиссии или полного излечения от злокачественного заболевания у детей и подростков с помощью обычных схем цитостатических препаратов: острые лейкозы с наличием прогностически неблагоприятных признаков, солидные опухоли. В 1986 году в Ленинграде в Научно-исследовательском институте онкологии имtyb профессора Н.Н.Петрова (НИИ онкологии имени профессора Н.Н.Петрова) было открыто одно из первых в СССР отделений трансплантации костного мозга (руководитель — профессор Афанасьев Б.В.), в котором в 1990 году была произведена первая в СССР трансплантация костного мозга ребенку с острым миелобластным лейкозом от близнеца-брата. Быстрое внедрение этого метода терапии в Санкт-Петербурге определялось неуклонным ростом в те годы количества успешно выполняемых трансплантаций у детей в Европе и США, большим потоком обращений в местные и центральные органы здравоохранения с просьбой о возможности предоставления этого вида лечения за рубежом. С 1991 по 1998 год группа специалистов, объединенная общим профессиональным руководством в этой области, работала уже на двух клинических базах — в НИИ онкологии имени профессора Н.Н.Петрова и в Клиническом центре передовых медицинских технологий (КЦМПТ). В этот период были созданы отделения трансплантации костного мозга в Санкт-Петербургском научно-исследовательском институте гематологии и трансфузиологии и Военно-медицинской академии имени С.М.Кирова. Аллогенная родственная и аутологичная трансплантации костного мозга стали доступными методами лечения для многих больных. Однако широкое применение аллогенной трансплантации костного мозга у детей в России до сих пор остаётся нерешённой задачей, связанной с частым отсутствием родственного донора костного мозга ввиду снижения общей рождаемости и небольшого числа многодетных семей. Необходимость решения этой проблемы послужила поводом для объединения усилий, направленных на создание современного Центра Гематологии и клиники трансплантации костного мозга. Реализация проекта была осуществлена при сотрудничестве двух медицинских учреждений — Санкт-Петербургского государственного медицинского университета имени академика И.П.Павлова (СПбГМУ имени академика И.П.Павлова, ректор — член-корр. РАМН, проф. Яицкий Н.А.) и Европейского института поддержки и развития трансплантации (директор — профессор А.Фаузер, г. Идар-Оберштайн, Германия). Основной задачей клиники трансплантации костного мозга СПбГМУ имени академика И.П.Павлова, открывшейся в 2000 году, является проведение наиболее сложных видов трансплантаций, в первую очередь от неродственного донора, у детей — жителей Санкт-Петербурга, Ленинградской области и Северо-Западного региона России. Клиника трансплантации костного мозга и смежные подразделения укомплектованы современным оборудованием, которое позволяет обеспечить высокий уровень поддерживающей терапии и диагностики онкогематологических заболеваний и различных осложнений. Высокоспециализированная служба переливания крови и диагностические лаборатории осуществляют цитогенетическое, иммунологическое исследование с анализом клеток методом проточной цитометрии, облучение компонентов крови, полученных с помощью автоматического афереза, программное замораживание стволовых клеток, диагностику «минимальных» признаков заболевания и инфекций молекулярно-биологическими методами, тканевое типирование и т.д. Непосредственное проведение трансплантаций проводится в одноместных палатах площадью 30 м 2 , оснащенных установками для создания искусственного климата и подачи стерильного воздуха. За прошедшие годы сотрудниками клиники на различных базах выполнено 40 аллогенных (в том числе 20 у детей) и 200 аутологичных (60 у детей) трансплантаций костного мозга. Общий срок наблюдения за детьми, перенесшими аллогенную трансплантацию костного мозга, составляет 9 лет. Проведена большая работа, направленная на подготовку высококвалифицированных специалистов в различных областях медицины прямо или косвенно связанных между собой при проведении трансплантации костного мозга. Многочисленные стажировки в различных странах Европы и США прошли гематологи, онкологи, трансфузиологи и криобиологи, радиобиологи, цитогенетики, иммунологи, молекулярные биологи, специалисты в области тканевого типирования. Необходимо подчеркнуть особую роль в этом городов-побратимов: Гамбурга (Гамбургский университет, профессор А.Цандер, Германия), Роттердама (Эразмский университет, профессор Г.Вагемакер, Нидерланды). Большинство сотрудников клиники являются врачами высшей категории, кандидатами или докторами медицинских наук. Внедрение метода трансплантации аллогенного костного мозга от неродственного донора невозможно без организации в России Регистра доноров костного мозга и тесного сотрудничества с аналогичными международными регистрами. Поддержка в создании Санкт-Петербургской базы данных потенциальных доноров костного мозга оказывается одним из крупнейших регистров ФРГ — Регистром Стефана Морша (президент — г-н Э.Морш, г.Веркенфельд, Германия).

Афанасьев Б.В.,

доктор медицинских наук.

профессор, руководитель Центра Гематологии

Санкт-Петербургского Государственного Медицинского

Университета имени академика Павлова