Дворец дожей, Венеция: описание, история, интересные факты. План дворца дожей. Дож венеции

24.09.2019

Пока я сижу, разглядывая толпы, гид, словно наседка, собирает своих цыплят и объявляет - сначала по-английски, потом по-французски,- что в данный момент они смотрят на базилику Святого Марка. Сделав это объявление, ведет группу во Дворец Дожей. Слышу, как американец спрашивает у жены: «Скажи, милая, а кто такие эти дожи?» И слышу удивительный ответ: «Короли Венеции!»

Я невольно улыбаюсь, вспоминая историю, рассказанную Джеймсом Моррисом об одном домовладельце в лондонской «Маленькой Венеции», что на Риджент-Кэнел. Человек этот повесил на своих воротах объявление: «Beware of the Doge». Какой замечательный, однако, каламбур получился, его следовало бы на многие века сделать девизом Венеции. Страх перед тем, что дож объявит себя королем, пронизывает всю венецианскую историю. Данное обстоятельство объясняет, отчего эта должность связана с ограничением личной свободы - уникальный факт амбициозной истории.

«А кто такие эти дожи?»

Вопрос этот из разряда детских. Как бы я сам ответил на него, если бы был гидом? Возможно, я пошел бы по пути наименьшего сопротивления и сказал: «Это были избранные руководители Венецианской республики, а слово „дож“ означает „дюк“, или герцог». Но если бы мне захотелось, чтобы мои подопечные заинтересовались дворцом и удивительными событиями, имевшими там место, то двумя словами я бы не обошелся. Когда в 1797 году Наполеон положил конец Венецианской республике, к тому времени сменили друг друга сто двадцать дожей, и началось это с 697 года, когда был избран первый дож - Паоло Лючио Анафесто. Римские папы и венецианские дожи - самые древние чиновники мира. Римская курия и венецианская синьория - единственные две организации, что с классических времен не претерпели никаких изменений, потому, наверное, Коллегия кардиналов и Совет Венеции в своих пурпурных облачениях имеют не только внешнее сходство. Возможно, многие особенности венецианской конституции, ее цинизм, впечатление, которое она производит - взрослый среди детей,- и вечный страх перед дожем переворачивают страницы истории к временам Цезаря и Цицерона. Объяснить эти особенности можно тем, что Венеция - единственное государство, которое не удалось завоевать варварам.

Из ста двадцати дожей девять человек отреклись от должности - четверо из них были монахами; двое погибли в бою; троих убили; троих казнили; троих сместили со своего поста; двоих ослепили, а потом и сместили; двоих сослали, причем одного из них сначала ослепили. Можно заключить, что должность эта была небезопасна. Впрочем, все эти трагедии произошли до 1423 года, после чего все дожи, включая последнего, Людовико Манина, умерли в своей постели.

Вы можете задать вопрос: а что же такого замечательного в этой должности, отчего люди - столетие за столетием - соглашались на унизительное ограничение собственной свободы? Выдающиеся граждане Венеции по своей воле становились роскошно одетыми пленниками в собственном дворце. Человеку, которому вручали государство и королевские регалии, не позволяли вести собственную корреспонденцию. В 1275 году дожу запретили иметь земельную собственность вне Венеции; сыновьям его не разрешалось жениться на иностранках без согласия на то Совета. Жене дожа нельзя было заключать контрактов, иметь долги или принимать подарки от купцов, которые те пытались поднести под видом образцов своей продукции. Ограничения эти закреплялись клятвой, которую дож приносил в момент своей коронации, со временем эти ограничения становились все более суровыми. В XV веке дожу запретили разговаривать наедине с послами и иностранными дипломатическими представителями, а на людях он должен был отделываться дежурными фразами. Дож Антонио Гримани, любивший до своего избрания ходить на утиную охоту, обнаружил, что теперь, когда он стал дожем, количество его походов Совет сократил до четырех в год. Андреа Гритти запретили покидать город, а приходящие к нему письма, даже от собственных детей, вскрывать он мог лишь в присутствии членов Совета. Однажды, когда этот патриот принимал участие в заседании Совета и заявил, что сам поведет венецианский флот против турок, ему резко напомнили о положениях, которые он поклялся соблюдать, когда его избирали на должность. В другой раз высказано было противоположное мнение. Когда дож Кристофер Моро возразил против предложенного ПиемII плохо подготовленного похода, ему сказали, что если по своей воле он не пойдет, то его заставят сделать это силой. Микело Стено, заседавшему в собрании, предложили однажды попридержать язык.

Дожа - что совершенно естественно - окружали шпионы. Обо всем, что он делал, Совету докладывали тайные шпионы. Около пятидесяти лет назад во время ремонта в герцогских апартаментах обнаружили лестницу, которая вела к месту прослушивания непосредственно за кроватью дожа. Как только дож умирал, на время междуцарствия Совет избирал троих магистратов, инквизиторов усопшего дожа. Они должны были устроить суд над покойником, оценить каждое совершенное им за жизнь деяние. Обо всех своих открытиях они обязаны были сообщить пяти другим магистратам - «корректорам». Этим чиновникам предписывалось написать новую клятву для следующего дожа и, если понадобится, ужесточить ограничения, учитывая опыт его предшественника.

Организация, способная вводить своего правителя в жесткие рамки, была, конечно же, уникальной. На самом деле Венеция была аристократией, предпочитавшей называть себя республикой, а Большой Совет можно считать Палатой лордов. В состав его автоматически включался каждый нобиль по достижении этим человеком возраста двадцати одного года, а имя его заносилось в Золотую книгу. Этот орган избирал сенат, и он - вместе с дожем и шестью тайными советниками - являлся главой правительства. Со временем властные полномочия перешли знаменитому Совету Десяти. Члены его клялись не разглашать секретов. Совету подчинялась «полиция» - сбирро, судебная машина, он же распоряжался и финансовыми средствами тайной полиции. Репутация этого органа, возможно, из-за скорости и секретности, с которой он действовал, была мрачной и драматической. Зарплаты члены Совета Десяти не получали. Избирали их только на двенадцать месяцев, после чего бывшие властители обращались к обычной жизни. Они знали все, что происходило в Венеции, да и не только в ней. Насколько хорошо действовали их тайные осведомители, можно судить хотя бы по тому, что любовные письма королевы Элизабет регулярно прочитывались Совету - не успевали высохнуть чернила! Это Совет Десяти предложил установить повсюду «Пасти льва». Страх, который они намеренно вызывали, ощущался не только в Венеции, но и по всей Европе. Этот орган вполне можно уподобить гестапо фашистской Германии.

Трудно сказать, были ли ужасные истории, которые рассказывали, полной правдой или составляли часть легенды Совета Десяти. Имеются письменные свидетельства о том, что когда Монтескье был в Венеции, то приятель, пожелавший подшутить, сказал, что Десятеро следят за ним. Монтескье немедленно собрал свои вещи и вернулся в Париж! Члены Совета хорошо изучили психологию страха. Иногда какого-то человека хлопали по плечу и говорили: «Их сиятельствам угодно встретиться с вами», однако во Дворце Дожей - там, где принимал Совет Десяти,- этого человека в течение часа выдерживали в приемной, а потом без всякого объяснения отпускали. Говорили, что иногда Совет допрашивал подозреваемого человека в темноте. Впрочем, сказать «допрашивал» было бы не вполне точно. Вызванному связывали руки в запястьях и подвешивали над полом. В таком положении и происходил допрос.

Совет Десяти не церемонился и быстро осуждал на казнь за политическое преступление. Для этого имелись люди, которые неслышной походкой входили к осужденному посреди ночи и в полной тишине его убивали. Ночью 20 апреля 1622 года такой убийца пришел в камеру герцогской тюрьмы, и на следующее утро Венеция увидела тело известного аристократа Антонио Фоскарини, подвешенное за ногу между двумя колоннами Пьяцетты. Его «экзекуция», или убийство, примечательна по множеству причин. Через четыре месяца была доказана его невиновность, и члены Совета Десяти, представ перед Большим Советом, признали свою ошибку и выразили сожаление. Кроме того, в связи с убийством дож и Большой Совет впервые, единственный раз в их истории, публично были поставлены на место, и сделала это англичанка, жившая в Венеции. Это была Алфея, графиня Арундельская, жена первого великого коллекционера английского искусства. Она проживала во дворце Мочениго, где спустя два столетия жил Байрон.

Еще в Лондоне графиня и ее муж были на дружеской ноге с Фоскарини, когда тот был венецианским послом у ЯковаI. В Венеции распустили слух, будто Фоскарини тайно по ночам ходит во дворец Мочениго и встречается там с агентами иностранных государств. Шептались, что в этом замешана и графиня Арундельская, а потому ей было приказано покинуть Венецию в течение трех дней. Естественно, что английский посол встревожился и, зная порядки Венеции, опасался за жизнь графини. Это был милейший сэр Генри Уоттон, позднее он сделался ректором Итона. Он часто ходил рыбачить с ее мужем на Темзу. Обнаружив, что графиня уехала в Падую проведать сыновей, учившихся в тамошнем университете, Уоттон послал гонца сообщить ей, как обстоят дела, и настоятельно просил ее держаться подальше от Венеции. Гонец повстречал графиню по дороге в Венецию, однако, вместо того чтобы прислушаться к совету посла, она помчалась в Венецию и потребовала, чтобы ее приняли дож и Большой Совет.

Хотя такая просьба казалась немыслимой, требование ее удовлетворили. Усевшись по правую руку от дожа и глядя на собравшийся в огромном зале Большой Совет, графиня, кипя от возмущения, заявила, что Фоскарини ни разу не бывал во дворце Мочениго, а затем потребовала, чтобы ей принесли публичное извинение. Дож, Антонио Приули, разоружил ее мягким ответом. «Ее имя,- сказал он,- ни разу не было упомянуто в деле». Он пообещал, что люди, виновные в распространении клеветнических слухов, будут наказаны. Большой Совет издал резолюцию, в которой была подтверждена полная ее невиновность. Кроме того, Совет проинструктировал венецианского посла в Лондоне принести извинения графу Арундельскому, а если на то будет воля леди Арундельс-кой, то и самому монарху. Они также распорядились на сотню дукатов выдать ей воску и конфет, которые и поднесли графине на пятнадцати подносах. Для того чтобы совсем уже умилостивить английскую графиню, за ней прислали правительственную гондолу, отвезли ее на ежегодный праздник Венчания с морем и устроили в ее честь банкет. В Англию она вернулась с арапчонком и гондолой.

Когда через четыре месяца после смерти Фоскарини получено было неоспоримое доказательство его невиновности, Совет Десяти принес публичное извинение и порекомендовал провести эксгумацию трупа, после чего похоронить невинно осужденного человека со всеми почестями. «Последнее жалкое оправдание»,- прокомментировал это Уоттон.

О любопытном эпилоге этого дела упоминает миссис Трейл в своей книге об итальянском путешествии. Она говорит, что среди обвинений, выдвинутых против Фоскарини, было то, что под покровом ночи он ходил в дом французского посла. «Сорок лет спустя,- продолжает миссис Трейл,- в Париже скончалась старая дама. Прежде чем испустить последний вздох, она созналась, что, проживая в Венеции в качестве компаньонки жены французского посла, тайно принимала влюбленного в нее аристократа, имени которого и сама не знала. Вот так погиб Фоскарини,- комментирует миссис Трейл,- так стал жертвой во имя любви, спасая женскую репутацию».

Совет Десяти правил более тысячи лет, используя в качестве властных рычагов подозрительность и циничный взгляд на человеческую натуру, и это - одна из самых поразительных характеристик Венеции. Многие столетия остальная Европа смотрела на республику в страхе, но и с завистью, как на удивительно стабильное государство. Венеция шла золотым курсом век за веком, и не было у нее ни внутренней междоусобицы, ни династических или религиозных войн. Даже после того, как Васко да Гама нашел дорогу к стране специй, а Колумб открыл Америку, никаких признаков упадка у Венецианской республики отмечено не было. На взгляд стороннего наблюдателя Венеция оставалась такой же динамичной, как всегда. Те, кому выпала честь присутствовать в зале заседаний, видеть облаченных в красные наряды дожа и его советников, чувствовали, что наблюдают сцену из классической истории, как оно и было на самом деле. Они были свидетелями самого длительного торжества аристократии.

В истории найдется немного примеров столь печального завершения былого величия, как это произошло с Венецией в XVIII веке. Торговля пошла хуже, а соответственно, и жизнь вздорожала, хотя стала более зрелищной. Венеция сделалась самым веселым городом Европы. Последний дож, Людови-ко Манин, сдал Венецию молодому человеку двадцати восьми лет, корсиканцу с неопрятными волосами и генеральским шарфом, обхватившим пока еще стройную талию. Под взглядами могущественных предшественников дож оставил зал Совета и вошел в кабинет, где лакей снял с него пышное облачение. Когда с головы его сняли корно, символ венецианского величия, корсиканец сказал, что этот головной убор ему больше не понадобится. Последнее унижение Наполеон приберег напоследок: продал Венецию Австрии...

(отрывок из книги Г. Мортона "Прогулки по Северной Италии") фото: wikipedia.org

Монтескье в своих «Записках путешественника» выносит этой новой метрополии неодобрительную оценку и становится основоположником легенды о ничтожности и коррумпированности венецианцев: «Через две недели я уеду из Венеции; признаюсь вам, что гондольеры довели меня до белого каления: несомненно, введенные в заблуждение моим здоровым видом, они останавливаются у каждой двери, где вас поджидают куртизанки, а когда я приказываю им плыть дальше, неодобрительно качают головами, словно я в чем-то провинился».

Однако вернемся к гондоле, которая в глазах гостей Венеции, в сущности, уже вытеснила великолепного льва, превратившись в символ города, пусть даже смехотворный. В описании Теофиля Готье она предстает перед нами во всей своей загадочной и картинной неповторимости: «Гондола является естественным порождением Венеции, неким организмом, рожденным в здешних водах и ведущим свою особенную жизнь, этакой рыбой, способной существовать только в водах канала. Лагуна и гондола связаны между собой неразрывно, словно моллюск со своей раковиной. Город являет собой раковину, а гондола - живущего в ней моллюска». Однако уже в 1806 г. Шатобриан представил этот венецианский челнок в весьма мрачных красках: «Эти знаменитые черные гондолы производят впечатление кораблей, перевозящих гробы; на первой же из них мне привиделся покойник, которого собрались хоронить».

Таким образом, будущий автор «Замогильных записок» предвосхитил видение Венеции в черных красках, которое вскоре будет проповедовать по всей Европе лорд Байрон. По вине английского поэта и романтиков в целом, к которым впоследствии присоединятся декаденты (и среди них Д"Аннунцио), экс-Светлейшая становится «городом мертвых par excellence , настоящим призраком, который вот-вот исчезнет» (Бассани).

Разумеется, автор «Чайльд Гарольда» имел полное право написать: «Венеция подобна Кибеле, вышедшей из океана и горделиво несущей свой башенный венец; овеваемая ветрами, она шествует величественной походкой, и ей подвластны воды и обитающие в них божественные творения…» И тут же добавить: «Ее дочери получили в приданое рассеянные племена некогда могучих народов, а неисчерпаемый Восток пролил на плащ ее сверкающий дождь своих сокровищ. Облачившись в пурпур, она приглашала к себе на пиры монархов и осыпала их столькими милостями, что даже ничтожнейший из них чувствовал себя возвышенным».

Противопоставление блистательного прошлого Венеции ее нынешнему упадку стало общим местом (topos) нового мифа о городе в лагуне: «Это жалкий обшарпанный город, который с каждым часом неустанно погружается в могилу», - напишет Бальзак, в то время как Баррес станет оплакивать «физиологическую грусть» и «изнуренность Венеции»…

В таком же духе создан целый ряд венецианских «ноктюрнов», авторами которых стали лучшие литераторы XIX столетия от Жорж Санд до Готье и Тэна: «Стоявшие на мостах силуэты смутно напоминали человеческие, и, когда мы проплывали под мостовыми пролетами, на нас устремлялись их тусклые сонные взоры. Огни то и дело гасли, и нам ничего не оставалось, как двигаться вперед, лавируя между четырьмя зловещими сгустками мрака; над водой клубилась липкая, сырая и глубокая тьма, ночное небо изливало тьму, окрашенную в цвета грозовых туч, каменные стены канала были окутаны непрозрачной мглой, настолько плотной, что свет лодочного фонаря не мог пробиться сквозь нее и порождал лишь красноватый сумрак, в котором проплывали мимо то пьедестал неведомого монумента, то основание колонны, то портик или решетка. Иногда невесть откуда взявшийся лучик стремительно выхватывал из темноты какие-то несоразмерные, таинственные, поистине фантастические предметы, но они, к счастью, мгновенно исчезали, а вместе с ними и пробужденный ими леденящий страх» (Готье).

Вот уже больше века Венеция является жертвой нездорового любопытства эстетов и своеобразного «вуаеризма» тысяч туристов, навалившихся на нее всей своей плотной, тяжелой и инертной массой. Но еще хуже, что она сама превратилась в серию стереотипов. Ибо ни интеллектуал, подлинный или только считающий себя таковым, ни исследователь, приезжающий в Венецию, уже не в состоянии взглянуть на нее свежим взглядом. В кармане у туриста лежит путеводитель (примерно с 1860 г. это «Бедекер»), в его интеллектуальном багаже - мемуары знаменитых предшественников, на которые он не может не сослаться; он останавливается (по крайней мере, останавливался до недавнего времени) в тех же гостиницах, где некогда останавливались Шатобриан и Готье (гостиница «Европа»), Жорж Санд, Мюссе и Луиза Коле (гостиница «Даниэли») и откуда взору его открываются все те же неизменные виды, а потому во множестве рождаются изречения вроде следующих: «Моя гостиница, отель «Европа», расположена у входа в Большой канал, напротив Морской таможни, Джудекки и Сан-Джорджо Маджоре» (Шатобриан); «Остров Сан-Джорджо с его собором находится напротив; звонница его словно качается на волнах; справа высятся Dogana di Mare и Salute » (Коле).

Даже Пруст, долгое время избегавший общих мест, в конце концов - видимо, на мгновение забывшись - создал свой toposo тайнах и чарах Венеции: «Я не заметил, как очутился в лабиринте узеньких улиц, calli, бороздящих, подобно трещинкам, этот, словно составленный из множества замысловатых и слепленных воедино форм, кусочек Венеции, отсеченный от остального города каналом и лагуной… Это был один из тех архитектурных ансамблей, к какому в любом другом городе вели бы все улицы, все указатели. Здесь же, казалось, его нарочно спрятали среди пересечения улочек, уподобив тем восточным дворцам, куда героя волшебной сказки приводят ночью, дабы к утру доставить его домой, где он, пробудившись, уже не сможет понять, приснилось ли ему его ночное приключение или же он пережил его наяву». Поэтому в качестве заключения мы все же предпочтем лапидарное суждение Ле Корбюзье: «Венеция - это величайшее архитектурное чудо из всех существующих на земле».

Карта 1. План Венеции

1-церковь Сан-Пьетро (Оливоло); 2-собор Сан-Марко; 3-Дворец дожей; 4-Арсенал; 5-мост Риальто; 6-церковь деи Фрари; 7-Ка Д"Оро; 8-Фондако деи Тедески (Немецкое подворье).

15. Джованни Партечипацио II, 881–887, низложен

17. Пьетро Трибуно, май? 888 - конец мая? 912

18. Орсо Партечипацио II, 912–932, отрекся

19. Пьетро Кандиано II, 932–933, отрекся

20. Пьетро Партечипацио, 939–942

21. Пьетро Кандиано III, 942–959

22. Пьетро Кандиано IV, 959–976

25. Трибуно Меммо, декабрь? 979–992

27. Отгоне Орсеоло, 1009–1026, низложен

Франческо Дзанотто писал об эпизоде, связанном со смертью сына Дожа Венеции в тюрьме: «Осуждение города и злоба против Алвиза, находящегося в тюрьме, привели его к тяжелой болезни. Находясь на грани смерти в тюрьме, прошение о лечении и временном освобождении принца, сына Дожа были бесполезными. Непоколебимо решение Дожа о соблюдении закона и наказании преступившего закон. Алвиз умер в тюрьме и был оплакан всеми жителями Венеции. Его смерть стала страшным примером для всех подданых Дожа , примером неотвратимого наказания…»
Незначительный эпизод в истории Венецианской Республики, случившийся в 1383 году , тем не менее показателен, и характеризует нравы того времени, когда никакие личные чувства и симпатии горожан не повлияли на решение Дожа Венеции. Дож Антонио Верньер — отец преступника, и его сын Алвиз умер в тюрьме.
Попробуем подробнее разобраться, что же произошло с сыном Дожа Венеции.

Дож Венеции Андреа Контарини (1368-82 годы)

16 января 1382 года умер старый Дож Венеции Андреа Контарини (1368-1382 был главой Венеции) — герой войны в Киодже, спаситель родины, только что добившийся мира с могущественной Генуей. Ему на смену выбрали богатейшего венецианца Микеле Морозини , отличившегося на дипломатической миссии в Турине. Своё баснословное богатство 74-летний прокуратор Сан Марко увеличил спекуляциями с недвижимостью во время войны с Генуей. В 1379 году помимо Микеле Морозини в Венеции всего четверо жителей так богаты !
Чтобы понять атмосферу в Венеции XIV века и последующие события, мы обратимся к эпизоду из жизни Микеле Морозини . Его женой была Кристина Бондумиер — совсем не та женщина, которую Микеле в молодости обесчестил и изнасиловал, забравшись в её Дворец ночью и пробравшись тайно в спальню.

«Золотая молодёжь» Венеции того времени так развлекалась. Нравы были такими свободными ещё и потому что большинство семей, не желая делить или уменьшать наследство, отдавали своих дочерей в монастырь, даже без склонности к религиозной жизни. В случае, если семья выделяла приданое одной из дочерей, её выдавали замуж по расчёту отца, политическому или материальному, и чаще всего муж был старым и, конечно, ни о какой симпатии или любви речи не было. В молодости Микеле Морозини провёл некоторое время в тюрьме, расплачиваясь за вольное поведение с замужними женщинами.

Мавзолей Дожа Морозини 1382 года в церкви Св.Иоанна и Павла в Венеции

Правление Микеле Морозини было совсем недолгим, одно из трёх самых «быстрых» правлений в Венеции за всю историю Дожей. Уже в октябре того же года 1382, через 4 месяца после избрания, он умер во время эпидемии чумы. Его гробница в церкви Святых Иоанна и Павла в Венеции совсем не соответствует незначительному правлению, она была вся покрыта золотом, со скульптурами, мозаикой и огромной фреской, в арке, обрамленной двумя колокольнями.
Следующий Дож Венеции был кандидатурой неожиданной для всех. Сначала было 4 кандидата, все знаменитые политики, титулованные патриции Венеции, но ни один не получил достаточно голосов для избрания, силы были равными. Тогда один из них, Леонардо Дандоло, разочарованный бесплодной второй попыткой стать Дожем, в отместку называет кандидатуру «новичка» в политике Венеции капитана Антонио Веньер , который уже семь лет служил на Крите. Средняя военная карьера, ни одной должности в правительстве Венеции, ни в Большом Совете, ни в Совете Дожей.

Неожиданно все проголосовали за неизвестного Веньер, который не имел опыта ни в дипломатии, ни в политике. После семи лет отсутствия в Венеции его привезли с Крита, объявив об избрании главой Венеции — Дожем. 13 января 1383 года новый Дож с почестями прибыл в Венецию.

Почти год длились праздники, все районы Венеции приняли нового Дожа с распростёртыми объятьями, популярность Дожа и его жены Аньезе Да Мосто у народа выражается в праздниках. Каждый район организует регаты, охоты, пиры, турниры, банкеты и танцы. На фоне эпидемии чумы 1382 года такие праздники нам кажутся «пиром во время чумы», но с другой стороны, спасения от неё не было и многие радовались жизни напоследок. Катастроф во время правления Верньера было немало — чума повторялась и в 1393, и в 1395 годах, сильное наводнение 1396 года разрушило часть города, но с неожиданным энтузиазмом и силой духа венецианцы восстанавливали город, вновь отстроили город Кьодджа, разрушенный военными действиями, и замостили камнем свою главную площадь Сан Марко.

Так выглядела «венецианка знатная и честная»

Силу духа и строгость и девиз «правосудие равно для всех» проявил по отношению к своему сыну Алвизу Верньер.

Молодой сын Дожа Алвиз был известен в Венеции своими многочисленными любовными историями, одна из которых закончилась рождением внебрачного ребенка Приамо. Последним его «завоеванием» на любовном фронте была жена венецианского патриция Джованни далле Бокколе. Ночью после ссоры с любовницей, Алвиз решил её наказать, и вместе с другом по имени Марко Лоредан, над входом во Дворец Бокколе вывесил рога, и написал оскорбительные слова в адрес жены хозяина, её сестры и тёщи — всех женщин этой семьи. Джованни далла Бокколе, обнаружив утром оскорбление, пошёл жаловаться Дожу. Суд вынес обычное наказание — два месяца тюрьмы каджому молодчику, 100 лир штрафа и затем 10 лет изгнания из города с лишением прав.

Рисунок 19 века — Дож Верньер не прощает сына

Дож не стал вмешиваться в судебное решение, и признал его справедливым. Его сын через несколько дней тюремного заключения в мрачных подвалах, прозванных Поцци (Колодцы), тяжело заболел. Напрасными были мольбы родственников Верньер и друзей семьи освободить на время лечения Алвиза, суд ждал только решения Дожа. Антонио Верньер оставил сына-преступника медленно умирать в тюрьме. Никому не позволялось избежать наказания, закон равен и для сына Дожа и для всей знати Венеции.

За таким суровым решением мы видим Антонио Вернье — настоящего военного, который исполняет приказы и законы ставит выше человеческих отношений и родственников. В этом деле чувство меры ему изменило, но город понял раз и навсегда, что если даже для сына не было сделано исключения, его не будет в будущем ни для кого другого.
Сожалел ли отец о таком решении? Мы об этом можем судить только по тому, что в 1400 году перед смертью всю собственность умершего сына Алвиза Вернье Антонио завещает незаконному внуку Приамо. 23 ноября 1400 года Дож умер, его похороны были необычайно торжественны, похоронен Антонио Верньер в церкви Святых Джованни и Паоло в Венеции.

Микеле Стено — Дож Венеции

Следующим Дожем Венеции стал Микель Стено (1331-1413), который, по иронии судьбы, в молодости также «отличился» на любовном фронте. Во время празника во Дворце Дожа Марино Фальер (Дож в 1354-55гг) Микель Стено так «ухаживал» за придворной дамой, что по приказу Дожа был выведен из зала. Так началась вендетта, и Микель пишет оскорбления жене и племяннице Дожа Фальер на стене его Дворца. Наказанием за это были месяц тюрьмы, штраф и розги, которые остудили горячую голову Микеля Стено. Он остепенился, стал со временем политиком, дипломатом и в возрасте 69 лет его выбрали Дожем Венеции.

Представтье, история повторилась, в 1402 году на троне — Дож Стено — и в Сан Марко, и на мосту Риальто написали оскорбления новому Дожу, как и он в своё время Дожу Фальер. Нравы молодёжи не менялись в Венеции. Микель Стено вошёл в историю города, как владелец самых дорогих коней Италии, как любитель шикарной одежды и как «звёздный дож»(из-за звезды на гербе его семьи). При нём потолок Зала Большого Совета во Дворце Дожей украсили золотые звёзды. Дож Марин Фальер — первый и единственный Дож Венеции, казнённый за предательство.

Читайте статьи про роскошь Венеции в Эпоху Возрождения о тканях, косметике, женской и мужской моде, драгоценностях.

Интерьеры этого дворца расписывали лучшие мастера своей эпохи. И тем ярче контраст между изящными гостиными и темными пыточными камерами в подземелье. Палаццо контрастов, дворец, где были написаны темные страницы истории Венеции – Дворец Дожей.

Как все начиналось…

Нынешний дворец нисколько, ни малейшей деталью не напоминает тот, самый первый, который был построен на заре IX века . В 810 году на центральной площади Сан-Марко стал строиться шикарный дворец, окруженный со всех сторон водой и крепкими стенами.

Однако при первом же народном восстании в 976 году особняк был разрушен воинственно настроенными венецианцами. После того, как восстановительные работы были завершены, резиденцию дожей постигла новая кара – он сгорел почти полностью при разрушительном пожаре в 1106 году.

Но и на сей раз палаццо было восстановлено. А уже в том виде, в котором мы его знаем сейчас, Дворец дожей появился в середине XV века (работы вел архитектор Себастьяно Дзиани). Поскольку отпала надобность в обороне и защите от нападений, дворцу при восстановительных работах придали изящный и торжественный вид . Так как строительство шло довольно продолжительное время, в работе принимали участие мастера из разных стран. Отсюда и смешение стилей – строгий готический, округлый романский, изящный арабский.

В 1577 году случился еще один крупный пожар, который практически до основания уничтожил левое крыло здания . И это единственные помещения, которые воссозданы точно такими же, какими были и до пожара. В реставрационных работах принимали участие крупнейшие художники и архитекторы того времени – Тинторетто, Веронезе.

В соответствующие периоды своей истории Палаццо Дуккале успел побывать в роли места для заседаний сенатского комитета, совета Республики, Верховного суда, инквизиции, морского ведомства, Совета Десяти (тайная канцелярия).

Внешний фасад здания – это ряды строгих колонн на втором ярусе и ажурные арки , которые придают строению некую воздушность. И лишь в одном месте на фасаде дворца две колонны выделяются среди других; в отличие от остальных эти колонны имеют красный цвет, поскольку именно здесь, между 9-ой и 10-ой колоннами оглашались смертные приговоры.

Со стороны фасада есть затейливо украшенный балкон , с которого в дни великих празднеств венецианский правитель обращался к горожанам.

Внутренний двор – это несколько галерей . Раньше попасть во дворец можно было через «Порта дела Карте» («Бумажные ворота»). Название это дано было из-за того, что здесь писцы оформляли всевозможные бумаги и разрешения. Сегодня «Порта дела Карте» работают только на выход.

Вход же начинается с лестницы Гигантов во внутреннем дворе Палаццо . Гиганты – это статуи Марса и Нептуна. Взгляните на фото этого места во Дворце дожей в Венеции.

Дворцовые интерьеры

Палаццо Дуккале – одно из наиболее интересных в архитектурном плане зданий: оно выстроено в сочетании строгого готического стиля и восточной легкости.

На второй этаж ведет Золотая лестница . Золотой ее название из-за обилия позолоченной лепнины. Строительство велось под неусыпным контролем Сансовино (1538 год), а позже – Скарпаньино (1559 год).

Изначально эта лестница предназначалась только для высокопоставленных лиц , имена которых были занесены в специальную Золотую книгу, (хранилась под лестницей, служители сверяли – есть ли имя гостя в Золотой книге, и лишь потом пропускали).

Северное крыло – это личные покои дожей . В коридорах и залах этого крыла можно увидеть статуи знаменитых философов.

На верхнем этаже южного крыла находится знаменитый Зал Большого Совета (занимает все крыло). Длина этого зала – 55 метров, ширина – 25 метров, и это единственное в мире помещение, высокий потолок которого не поддерживается вообще никакими опорами. На стенах можно увидеть 66 портретов первых венецианских дожей.

А вот один из портретов закрашен черным – это Марино Фальеро, который был казнен за попытку государственного переворота. В историю Венеции он вошел, но в зале Большого Совета поневоле увековечен таким вот необычным способом.

Зал карт – это собрание географических карт XVI-XVIII веков, к выполнению которых привлекались лучшие итальянские мастера. Раритетом является карта Марко Поло с пройденными им маршрутами.

Зал голосований и Зал коллегии во Дворце дожей могут похвастаться собранием картин мастеров Италии (Тинторетто, Веронезе, Франческо Бассано), Зал магистрато познакомит с известными и малоизвестными работами Иеронима Босха, а в Оружейной палате представлена коллекция старинного оружия.

Секретные помещения во дворце

Есть во Дворце не только пышные вестибюли и парадные залы, в нем находится немало помещений, в которых велась своя тайная жизнь, вершились дела государственные, а также судьбы конкретных людей.

В числе таких помещений – зал Совета Десяти , где проводил заседания трибунал, выносящий приговоры преступникам, томящимся в закрытых камерах здесь же, в подвальных помещениях (тюрьма Поцци) или в камерах на самом верхнем этаже (тюрьма Пьомби). Знаменитые узники Пьомби – Джордано Бруно и Джакомо Казанова.

«Мост вздохов» – еще одна печально известная достопримечательность Палаццо Дуккале. Этот узкий мост соединял Дворец дожей с новым зданием тюрьмы (Карчери), и по этому мосту иногда проводили заключенного, который едва успевал бросить последний взгляд на город.

Узнайте о Дворец дожей больше из этих видеороликов:

1. Внешняя часть дворца и немного истории

2. Внутренние залы дворца

Экскурсии: сколько стоит и когда посмотреть

Время работы дворца зависит от туристического сезона. Во время высокого сезона (апрель – октябрь) Палаццо открывается в 8.30 и заканчивает работу в 19.30 . А в зимний период время работы дворца уменьшается на 2 часа – соответственно до 17.30.

Билет во дворец стоит 20 евро . Студентам и пенсионерам предоставляется скидка – для них цена билета будет 13-14 евро (для получения скидки нужно предъявить пенсионное удостоверение или студенческий билет). Дети до 5 лет могут посещать Дворец бесплатно, а с 6 до 14 лет – за 12 евро.